Алла Лэнд - День на Пересадке

День на пересадке случился у всей планеты, новая реальность поставила новые вопросы. А моя книга – ответ, который получила на свои вопросы я.

Эта книга посадит твое дерево на планете Земля. Твое дерево ей очень нужно!

Поэтому, если ты вдруг прочитал книгу, не покупая ее, но хочешь, чтобы твое дерево тоже было посажено, я буду рада сделать это тут: www.alla.land

Это живая книга, и я верю, что мы встретились не случайно.

Never stop treeming!

«Ну все, я поехала! Люблю тебя, солныш!» – буднично и нежно позвонила мне Анна перед трансплантацией. И вышла из сети.

Как я описала бы сестру, если бы меня попросили?

Однажды мои мама и папа родили девочку. Кудрявую и упрямую фантазерку. Посмотрели они на нее и решили родить еще одну, даже лучше: так появилась моя красавица-сестра. Высокая, стройная, невероятно нежная. И такая храбрая.

В двадцать пять лет Анне потребовалась серьезная операция, и вот наконец, спустя несколько лет подготовки к операции, врачи разрешили ей сделать трансплантацию.

Ту ночь на ее пересадке помню как сейчас.

Маленькая съемная комнатка-келья, затерянная в горах Британской Колумбии. Лампа на стареньком деревянном столике. Учебники. Сложенные свитера и джинсы. Вот и вся моя собственность в 30 лет. Все, что поместилось в чемодан на рейс Москва – Нью-Йорк. Двадцать три килограмма багажа официально значилось в билете на самолет по маршруту в новую реальность.

Что бы ты взяла с собой? Из жизни, где было все: семья, любовь, сын, дом и тридцать лет за плечами? И вдруг за тобой пришли. Да, именно пришли: я слабо верю, что пережить то, что довелось нашей семье, возможно по доброй воле.

Так вот, за тобой пришли и говорят: твоя миссия тут закончена. Собирай двадцать три килограмма скарба и давай. На пересадку.

Может, я фантазерка, а может, мне проще объяснить свое желание поделиться собственной историей, выдумав ее полезность для читателя; но мне чуется, что на этапе пересадки мы оказались всей планетой.

Нашей цивилизации предстоит как будто оторваться от тектонической плиты привычной жизни общества потребления и, может быть, однажды приземлиться на новой Земле. Но назад пути нет. Впереди новое время.

Однажды в Майами, в ботаническом саду, я прочла цитату Тома Хидлстона: «У человека две жизни, и вторая начинается, когда мы понимаем, что жизнь всего одна». Эта фраза меня очень взволновала.

Позволю себе наглость переиначить ее: «У человека есть возможность родиться дважды. Первый раз, когда ему дают жизнь родители, а на воспитание влияет общество. А второй раз, когда он может родиться сам с поддержкой акушерки Жизни. А это значит, вытуживать каждый свой вздох самостоятельно и не терять сознания от дикой боли родовых схваток, даже если иногда каждый твой выдох проносится воем по полям». Ведь многие люди только делают вид, что живут. По-настоящему рожденных на Земле все еще очень мало. Это путь, на который ступают не все, он довольно одинокий, на нем нет гарантий. Но хоть раз пожив той самой жизнью, любую другую будешь ощущать как пластиковую подделку.

Это история о моем личном дне на пересадке, продлившемся семь лет.

Историю я напишу словами, а мечту заложу между строк.

В таких книгах все главное всегда между строк. В том, что будет приходить к тебе в те часы, когда ты не станешь ее читать.

В эту комнату, в ночь, когда Анне делали пересадку почки, мы однажды еще вернемся. Но скажу сразу: пересадка прошла успешно, потому что там был главный компонент любой пересадки из старого в новое – любовь.

Я сидела в самолете, постоянно ощущая на животе молнию от кармашка на трусах, который мама пришила, чтобы положить туда все мои сбережения – несколько тысяч долларов, оставшихся от продажи квартиры. Их мне хватило бы на обучение языку в Канаде, аренду комнаты и еду на несколько месяцев. Дальше планов не было. Как и денег на обратный билет.

Но боль внутри и чувство беззащитности жгли меня изнутри, как раскаленное масло. Мне хотелось выплюнуть его, выдохнуть, сделать с ним хоть что-то. И единственным местом, где, мне казалось, я смогу это сделать, были вековые леса Британской Колумбии и Тихий океан. Там меня никто не знал и никто не говорил на моем языке.