Игорь Рабинер - Панарин, Василевский, Тарасенко, Бобровский. Русские дороги к хоккейной мечте

Зашли. А там – шок. Несколько сотен человек, работающих в клубе, разом вышли из кабинетов и по очереди отбили Панарину «пятеру».

– Блин, я вообще охренел! – честно и просто восклицал потом Тёма. – Человек триста из офиса хлопают, кричат: «Welcome!» Это было очень круто, очень. В этот момент я понял, что сделал правильный выбор.

В минуты того шокирующего приветствия в главном мегаполисе мира он подумал о том, какой путь прошел.

Вспомнил родное Коркино, фигурные коньки, перешитую на пятилетнего пацана взрослую форму деда. Корову, которую старики доили возле дома, молоко, которое бабушка потом каждый день шла продавать к ближайшей трассе, чтобы заработать чуть-чуть деду на бензин – ведь нужно было возить маленького Тёму на тренировку в Челябинск, это 42 километра…

Вспомнил, как получал от деда по рублю за забитый гол (в десять раз меньше, чем Александр Овечкин от родителей). Складывал деньги в спичечный коробок. На сбереженное мечтал купить себе машинку с пультом управления. Ему было лет семь-восемь, считать толком не умел, в ценах не разбирался. Когда набился полный коробок, спросил: «Деда, ну чего?» «Давай считать», – ответил тот. После подсчетов выяснилось, что ни о какой машинке не может быть и речи, но можно купить дыню. Купили. Съели.

Вспомнил суровый хоккейный интернат в Подольске, где приходилось бороться с соперниками не только на льду, но и в комнате – отстаивать каждый присланный из дома кусок хлеба. А о телевизоре, который там был один на сорок человек, и мечтать не приходилось.

От Коркина до Нью-Йорка – путь неблизкий. И не только географически.

В последнее время Панарин старается чаще напоминать себе об этом. Потому что понял: из-за бесконечных целей, новых вызовов человек забывает о действительно тяжелом пути, который прошел. А тогда и гордость от сделанного теряется.

Теперь он уже не хочет забывать, что максимум, о котором он мечтал когда-то, в интернате – это элементарно посидеть со взрослыми мужиками из «Витязя» запасным на лавке. Какая там НХЛ!

Скажите вы ему тогда, лет пятнадцать назад, что весь офис «Нью-Йорк Рейнджерс», счастливый, что заполучил такую звезду, выйдет из кабинетов и будет отбивать ему «пятеру» – начал бы смеяться до колик в животе.

И все же прошло немного времени – и он, игрочок четвертого звена сборной, уже вышел на финал молодежного чемпионата мира в Баффало. Наша команда после второго периода горела канадцам – 0:3. Именно с гола Панарина начался легендарный камбэк. И именно Панарин при 3:3 забросил четвертую, победную шайбу.

И ведь не сказать, что пути назад, в Коркино, после этого уже не было. Достаточно посмотреть на судьбы двух других голеадоров того финала – Максима Кицына, который много лет уже пылит в ВХЛ, а последний гол в КХЛ забил в сезоне-2011/12, и Никиты Двуреченского, курсирующего между чемпионатом Белоруссии и той же ВХЛ. Но Тёме-то молочных рек с кисельными берегами и не пророчили, а вот Кицыну…

На другом конце этой шкалы – Панарин и капитан той золотой молодежки Владимир Тарасенко. Ну и два будущих обладателя Кубка Стэнли – автор трех голевых передач Евгений Кузнецов и его одноклубник по «Вашингтону» Дмитрий Орлов.

У двух героев финала в Баффало совсем не задалась взрослая карьера, и это – тот самый контраст, который подчеркивает сложность пути, проделанного Панариным и Тарасенко.

Двуреченский сейчас играет в клубе «Сарыарка» из Казахстана. Кицын – в родном новокузнецком «Металлурге» во второй по силе лиге России. А ведь наверняка эти парни так же мечтали о славе, об НХЛ, о чем-то вроде семилетнего контракта на 81,5 миллиона долларов, который Панарин в 2019 году заключил с «Рейнджерс». Больше него в год из российских хоккеистов не зарабатывает никто.

Карьеры Двуреченского и Кицына – лучшее свидетельство того, что сотни отбитых ладоней сотрудников офиса «Рейнджерс» на Манхэттене, а позже – десятков тысяч болельщиков в «Мэдисон Сквер Гарден» по случаю очередной его восхитительной игры, были Артемию далеко не гарантированы. Не говоря уже о билбордах на Таймс-сквер, которые Панарину посвящались…

Дедушку Артемия Панарина зовут Владимир Ильич Ле… Нет, это не шутка. Только не Ленин, а Левин. Он был футболистом и хоккеистом коркинского «Шахтера» еще в те времена, когда в этом, ныне 34-тысячном городке Челябинской области добывали уголь. Провел три сезона во второй группе чемпионата СССР и был среди тех, кто сенсационно обыграл воскресенский «Химик» в союзном Кубке.