Рузаль Юсупов - Воспоминания через размышления (на русском и татарском языках)

Сначала, когда мы были ещё совсем маленькими, сев верхом на лошадь, месили жидкую глину вперемешку с мелкой соломой. Когда масса становилась однородной, её раскладывали в формы и сушили на солнце – получался саманный кирпич. Из него складывали стены фермы. Правда, надолго такого кирпича не хватало, через несколько лет он разрушался от дождей.

Во время уборки урожая работы выполнялись следующим образом. Поскольку в те времена комбайнов не было, поспевшую рожь косили при помощи лобогрейки, которую тащила лошадь. Скошенные стебли женщины связывали в снопы и укладывали в копны. Эта работа называлась «вязать снопы».

Затем снопы, погрузив на телегу, привозили в овин. Там они проветривались, подсыхали в ожидании обмолота. На гумне стояла специальная молотилка. Она работала не от бензинового двигателя, а при помощи так называемого «привода» – специального приспособления, приводившегося в движение при помощи конной тяги. «Привод» устанавливался на гумне. В середине него было расположено устройство с большой осью – своеобразное колесо с лопастями в виде четырёх длинных жердей, с сужающимися концами, прикреплённых к колесу на равном расстоянии друг от друга. К концам этих жердей привязывали лошадей: к каждому крылу по лошади. Двигаясь по кругу, они крутили колесо. Прикреплённая к колесу ось приводила в движение молотилку. В неё с одной стороны совали снопы, с другой стороны выходила солома, вниз сыпалось зерно. Зерно собирали и тут же, подбрасывая лопатами в воздух, провеивали, очищая от мякины. Затем солому на лошадях отвозили в сторону от гумна и складывали в скирды. Эта часть работы называлась «ставить скирду».

Так вот, погонять лошадей, раскручивающих «привод», поручалось таким мальчишкам, как я. Года два я участвовал в этой работе. Потом, когда немного подрос, мне стали доверять возить солому к скирде. Это была довольно ответственная и сложная работа. Солому, выходящую из молотилки, женщины складывали в копну, я должен был арканом подхватывать её снизу, затягивать аркан и фиксировать его сзади копны толстой палкой, затем, прижав ногами аркан и палку и одновременно управляя при помощи вожжей лошадью, волоком довозить копну до скирды. Эта работа называлась «вывозить солому».

Несколько раз я участвовал в более серьёзной работе – возил на лошади снопы с поля. Снопы подавали женщины специальными деревянными вилами, а я, стоя на телеге, складывал их один на другой. Вскоре воз становился довольно высоким, и довезти его, не опрокинув, до овина – дело довольно сложное: хитрость в том, что для устойчивости груза надо уметь равномерно складывать снопы. Не могу сказать, что я стал большим мастером в этом деле: однажды по дороге к овину мой груз опрокинулся…

Года два летом я выходил пасти лошадиный табун. Днём эта работа совсем нетрудная, для мальчишек даже интересная. А вот ночью – другое дело. В те годы возле деревни то и дело появлялись волки, к тому же ночью и спать очень хотелось.

Один эпизод, связанный с этим, крепко запечатлелся в памяти. Пастухов при табуне обычно бывает трое. В ту ночь главный табунщик – Вали-абый – охранял лошадей на вершине холма, на границе с озимым полем (не забывая о том, что могут появиться волки), а мы с мальчиком по имени Ванцит расположились внизу, возле огородов. Уже светало, когда мы, то и дело отгоняя лошадей от огорода, заметили шалаш сторожа. Решив немножко посидеть, мы забрались в шалаш. Однако «посидеть» не получилось: когда мы открыли глаза, солнце стояло высоко, табуна не было – Вали-абый увёл его в одиночку… Хорошим он был человеком, понимал ребятишек, он и ругать нас потом не стал, посмеялся только по-дружески, мол, «кулёмы сонные»…

Ну, что же, наверное, довольно! Я, кажется, рассказал достаточно много о той работе, которую мне пришлось выполнять – по-детски и не только по-детски – в этот короткий промежуток моей жизни, называемый детством… Пора рассказать и о другом. И самое главное среди «другого» это, разумеется, учёба!

В те годы детей принимали в первый класс только после достижения семи лет. В моём случае к началу учебного года мне не хватило до заветной цифры совсем чуть-чуть. В середине учебного года мне нестерпимо захотелось в школу. С помощью старших братьев я научился читать, писать и считать. Откуда-то мне достали азбуку, сколотили из фанеры сумку и покрасили её в красный цвет. Я начал донимать родителей: хочу в школу! После моих настойчивых просьб кто-то из них – то ли отец, то ли мать – переговорил с заведующим школой (в нашей деревне тогда была лишь начальная школа, поэтому был не директор, а заведующий). Тот сказал: раз уж мальчик так сильно хочет, пусть ходит, место найдётся – попривыкнет, на следующий год учиться будет легче (к тому времени уже закончились зимние каникулы и началось второе полугодие).