Рудольф Баландин - Горе от ума? Причуды выдающихся мыслителей

Одним из показателей простоты и реализма астрономии Конт назвал невозможность узнать химический состав звёзд и планет. Но благодаря спектральному анализу, открытому при его жизни, вскоре было установлено присутствие на Солнце ряда химических элементов.

Науки о Земле в классификации Конта были частью физики. Хотя в конце ХIХ века возникла геохимия, незаменимая для поисков полезных ископаемых, рациональной эксплуатации природных богатств, решения обостряющихся экологических проблем и познания Биосферы.

С современных позиций критиковать позитивизм нетрудно. Даже более столетия назад многие философы отмечали коренные недостатки умозрений Огюста Конта. Сошлюсь хотя бы на Сергия Булгакова и Владимира Соловьёва. В книге «Философия свободы» (1911) Н.А. Бердяев отметил:

«Люди “научного” сознания полны всякого рода вер и даже суеверий: веры в прогресс, в закономерность природы, в справедливость, в социализм, веры в науку… Возьмите самых крупных глашатаев наступления позитивной эры, тех, которые во имя будущего человечества страстно отрицали религиозную веру, – Конта, Фейербаха, Спенсера, Маркса. О. Конт был не только верующий по своей психологической природе, но и настоящий мистик: он верил в человечество, которое сближалось у него с вечной женственностью христианской мистики, и кончил построением позитивной религии человечества с культом, напоминающим католичество».

Что же произошло с Огюстом Контом? Почему в его сознании свершился поистине революционный переворот, и «научный позитивизм», как утверждал автор, обернулся религиозным учением со своим пророком и культом? В этом можно увидеть симптомы душевной болезни.

И неудивительно. Он открыл новое направление в философии, которое считал вершиной познания, но признали его достижение только немногие сторонники. Несмотря на колоссальную работу в попытке обзора всех наук и обоснования позитивной философии, ему не давали возможности занять кафедру в высшем учебном заведении.

Он оставался вне официальной науки и философии. По словам В.И. Яковенко: «Учёные всякого рода, начиная с математиков и кончая историками, встречали в высшей степени недружелюбно этого непатентованного философа, обладавшего громадным умом и обширнейшими познаниями».

На его психике определённо сказывалось положение непризнанного гения. Его вера в своё учение от этого ещё более укреплялась. Критику своих взглядов он стал воспринимать как личную обиду и происки недоброжелателей.

Усугублялись его переживания конфликтами с женой Каролиной, которая не раз уходила от него. Весной 1845 года он познакомился с тридцатилетней Клотильдой де Во, женой одного проходимца, угодившего на каторгу. Она была добра, мила, болезненна, писала статьи в газете и по характеру была полной противоположностью Каролины.

«Без всякой сентиментальной аффектации, – писал Клотильде Огюст, – я должен сказать, что своим сладким нравственным возрождением я обязан Вам. И какой громадный контраст представляет это состояние по сравнению с тем, в каком я находился раньше!»

В ответ она призналась ему, что уже испытала безответную любовь и сильно страдала: «Вот уж два года, как я люблю одного человека, от которого меня отделяет двойная преграда. Тщетно я пыталась превратить это гибельное чувство в любовь матери, в нежность сестры, в преданность друга – оно терзало меня во всяком виде. И я снова начала жить только тогда, когда набралась храбрости уйти, удалиться».

Она посоветовала Конту поступить так же.

В ответ он обещает погасить эту свою единственную любовь. Конт надеется, что ему поможет его учение: «Верьте, сударыня, я умею владеть собою. Моя любимая философия, не распускающаяся в пустых словах, может… вдохновить человека на отречение так же, как и на деятельность. Она предохранит меня от всякой безумной борьбы с явно непреодолимыми препятствиями».

Да, позитивная философия отвергает проблемы, на которые наука не даёт чёткого ответа и, возможно, не даст никогда. Однако чувства неподвластны логике и здравому смыслу. Этого не учитывал Конт. В письме своей любимой он обещал:

«Я снова буду искать, как мне уже не раз приходилось, отвлечения и вознаграждения за незаслуженные несчастья моей личной жизни в общественной деятельности… Пусть человечество извлечёт пользу из этой чрезвычайной, но неизбежной жертвы! Я должен с этих пор удвоить свою любовь к нему. История показывает, что человечество никогда не бывает неблагодарным. Но – увы! – оно наградит меня своею святой вечной любовью лишь много времени спустя после того, как я буду неспособен уже воспринять это неизречённое утешение, которое доступно бывает людям только в виде идеального предвкушения».