Виктор Тарасов-Слишин - Воспоминания Анатолия. Документальная трилогия. Том первый

Голос певца, томно вещал о вечернем море, с которым нужно проститься, а когда он допел, послышалось знакомое шипение. Наш сосед оценил, с каким вожделением, я смотрю на патефон и вкрадчиво поинтересовался: «Хорош патефон, а, Анатолий?». Я восторженно ответил: «Ага!». Тогда он, дельно предложил: «Хочешь, заполучить его в собственность?». Конечно, мотнув головой, подумал я, а взрослый искуситель продолжил: «Могу отдать аппарат, правда недаром. Я тебе патефон, а ты мне…». Правда нечаянный кашель гостя, заглушил его вкрадчивый голос. Я не расслышал, конец заветной фразы, но моё сердце, часто заколотилось! Что может потребовать, взрослый дядя, за такое поющее диво?! Выдержав многозначительную паузу, среди притихших друзей, хозяин тихо повторил: «Забирай патефон, но отдай брата!».

Я посмотрел на родителей, но они молчали… Валерка, постоянно надоедал мне, со своими претензиями и нудно таскался следом. В тоже время, он забирал львиную долю, родительского внимания! Я ревновал… Правда больше всего, мне не нравилось то, что со слов мамы, его купили в магазине в золотой коробочке, а меня нашли в огороде, в капусте! Поэтому не колеблясь, я бессовестно выдал: «Согласен!». Родители продолжали молчать, а я побежал домой и растолкал, спящего брата. Затем привёл его к соседям и ещё сонного, подвёл к искусителю.

Вот когда, неподвижно сидевший отец, начал с матами подниматься, из-за стола и судорожно выдёргивать из брюк, застревающий в шлёвках, кожаный ремень… Я хорошо понимал, что значит подобное приготовление! Тем не менее, покорно замер возле нарядного стола, ожидая лупцовки. Только глазевшие взрослые, остановили отца, приводя разные доводы. В этот миг, воспользовавшись заминкой, я выскочил на улицу. Впрочем, не смея вернуться домой…

Побродив по округе, я нашёл прибежище в стоге сена, на задах нашего дома и зарывшись в солому, лежал неподвижно, пытаясь сообразить, как теперь быть. Прекрасно понимая, своим пятилетним умишком, что поступил постыдно! Меняя брата на патефон. Время от времени, я с отвращением вспоминаю, того искусителя. Эх, набить бы ему морду! Почему молчал отец, мать?! Хороши взрослые… Ведь даже теперь, по прошествии шести десятков лет, по моей спине, пожилого человека, пробегают мурашки негодования! Нечего сказать, «хороша» была шутка…

Не так давно, дочь Юля подралась с неугомонным Вовкой и сильно, на него разобиделась. После чего она, начала упрекать меня, вместе с женой Людмилой, именно за то, что мы купили в магазине, вредного брата! И в сердцах добавила: «Лучше бы, его у нас вообще не было, папа!». Мне было горько слышать, такое эгоистичное высказывание дочери, но вспоминая себя, я сдержал вспыхнувшее недовольство. Ведь тогда, за попытку мены брата на патефон, мне так и не влетело…

Однажды вечером, отец сказал маме, что утром поедет в соседнее отделение, нашего совхоза. Я стал просить его, взять меня с собой! Прежде отец отказывался, но подумав теперь, нежданно произнёс: «Хорошо, возьму… Только с уговором, затемно вставай сам! Будить не стану». Я был на седьмом небе, от счастья! Правда, когда подошло время ложиться спать, я призадумался… Понимая, что меня никто не разбудит! Поскольку в такую рань, все домашние будут крепко спать. Тем не менее, желая прокатиться в резвой упряжке отца, я решил не спать.

Потухла керосиновая лампа, взрослые улеглись спать. В доме стало тихо. Только я не сплю, таращась в сгущающейся темноте. Глазею, слипающимися глазами, на едва заметные листья фикуса, которые разрослись на толстом стебле, в угловой кадке, возле окна. Взираю на нечто, появившееся прямо за ним… Ай-яй-яй, замерещилась нежить! Наша привычная квартира, такая уютная днём, в сгустившемся мраке, стала пугающей и враждебной.

Воображение вторит, моим беспомощным глазам и деревенским россказням, рисуя жуткие образы домовых, леших и кикимор. Которые в свете кладбищенских огней, начали мельтешить по спальне, под приглядом шныряющей на помеле, седовласой ведьмы… В присутствии, вурдалаков и упырей! Демонстративно сосущих кровь, невинных девушек и младенцев, на невесть откуда взявшихся, настенных картинах… Мне жутко, но я терплю! Креплюсь из последних сил, чтобы не завопить на весь дом и не кинуться, под защиту к уставшей за день, спящей маме.

Иначе будет стыдно! Ведь она, поглаживая меня по голове, с улыбкой скажет, что я маленький трусишка… Вот-вот хлынут слёзы, только я креплюсь!.. Завидуя посапывающему во сне, маленькому Валерке. Однако время шло, прибавляя минуты к тягучим часам, Непостижимой вечности… Когда проснулся и закашлял отец, я был вымотан до предела. Благо, что ночные мучители, кинулись прочь! После этой, самой длинной и бессонной ночи в моей жизни, я перестал видеть красочные сны. Только через три года, они возобновились, правда стали редкими…