Дэйв Эггерс - Монах из Мохи

Хамуд был не просто патриархом – в роду Альханшали укрыться от его влияния не мог никто. И хотя Хамуду было уже под семьдесят, он по-прежнему проезжал по сотне миль в день из Саны в Ибб или из Ибба в деревни – посещал свадьбы, похороны, улаживал племенные конфликты. Он уже не был высок – с возрастом усох, истончился, – но разум его остался ясен; человек он был остроумный и крутой. В основном Хамуд отошел от дел, но в Иббе выступал серым кардиналом. Когда он приходил на свадьбу, все вставали. Одни целовали ему руку, другие лоб – в знак величайшего почтения.

Хамуд родился в 1940-х в Аль-Дахле, деревушке под Иббом, пятым из восьмерых детей. С малых лет он чувствовал, что отец благоволит ему особо. Когда Хамуд был еще юн, лет девяти или десяти, его отец вляпался в земельные распри с соплеменником, за которым стояла власть. Из-за этих распрей отец Хамуда угодил в тюрьму, и это быстро подорвало ему здоровье. Зная, что конец близок, он призвал к себе лишь одного своего ребенка, Хамуда, и это омрачило отношения Хамуда с другими детьми, особенно со старшими братьями. После смерти отца те изгнали Хамуда и отказались выделить ему долю отцовской земли.

В тринадцать лет Хамуд решил взять жизнь в свои руки. С одним рюкзаком, босой, он ушел из Ибба и отправился в Саудовскую Аравию. Эту историю он часто рассказывал Мохтару.

– Это же триста миль, – отмечал Мохтар.

– И я прошел их босиком, – уверял Хамуд.

Перед уходом он, впрочем, попросил осла. Объявил братьям, что уходит, отстанет от них навсегда, и нужен ему только осел – чтоб легче и веселее было идти.

– Осел стоит дороже тебя, – возразили братья.

И Хамуд ушел без осла.

В Саудовской Аравии, где нефтяных денег куры не клюют, где богатство такое, что Йемену и не снилось, Хамуд торговал водой на обочине. Мыл полы в ресторанах. Хватался за любую поденщину, откладывал деньги и посылал домой овдовевшей матери. И всякий раз прикладывал записку: «Это от мальчика, который стоит дешевле осла».

Ближе к двадцати годам Хамуд вернулся в Йемен и женился на молодой женщине по имени Зафаран из соседней иббской деревни. Вдвоем они поехали в Англию, в Шеффилд, где, слыхал Хамуд, хорошо платят работникам металлургических комбинатов. В итоге он переехал в Детройт – там йеменцы устраивались на автомобильные заводы. Несколько лет Хамуд проработал на конвейере «Крайслера», устанавливал подушки безопасности, а потом вслед за йеменскими друзьями перебрался в Нью-Йорк. На сбережения купил угловой магазин в Гарлеме и вывел его в прибыль. Купил еще одну лавку в Куинсе – конкурировать приходилось с бандами и мафией, но Хамуда это не смущало. Магазин в Куинсе тоже процветал, и вскоре Хамуд уже одалживал деньги сыновьям и кузенам – в том числе Фейсалу, – и все они пооткрывали собственные продовольственные и винные магазины в Нью-Йорке и Калифорнии, и все эти магазины приносили дивиденды Хамуду, и Хамуд более или менее отошел от дел прежде, чем ему стукнуло шестьдесят.

Он купил пять акров в Иббе и выдал строителям собственноручно нарисованный эскиз. Рисунок этот огорошивал даже с учетом весьма и весьма эксцентричных архитектурных традиций Йемена. Хамуд хотел дом, похожий на тот, что жил в его воображении, – на дом, что на полвека с лишним запечатлелся в памяти Хамуда, с тех пор как Хамуд мальчишкой жил в Саудовской Аравии. Он тогда только приехал, еще ходил босиком, перебивался с хлеба на воду – и однажды увидел замок на холме. Ну, так ему запомнилось. Может, это была больница или мечеть; короче, Хамуд запомнил этот дом на всю жизнь. И поклялся, что однажды построит нечто подобное. В общем, он нарисовал замок по памяти, и получился замок на холме. Оформление интерьера Хамуд выдумывал как в голову взбредет. Никаких архитектурных принципов, никаких йеменских обычаев не придерживался. Одни комнаты необъяснимо громадны, другие необъяснимо малы. Где-то четыре ванные комнаты на этаже, хотя не нужно ни одной. Повсюду балконы, а входы и выходы в самых непредсказуемых местах. «Если вор захочет обокрасть этот дом, – говорила Зафаран, – он заблудится и не выберется никогда».

Хамуд приступил к постройке в 1991 году, но так ее и не закончил. Мохтар приехал, прожил в Йемене год, и все это время в доме постоянно толклись рабочие. По пять разных мастеров одновременно добавляли новые штрихи – и всё согласно техзаданию Хамуда: новая резная дверь из редкого тика, импортная плитка в салоне на пятом этаже, новый витраж над балконом на четвертом. По стенам висела коллекция Хамуда – кинжалы, мечи, ковбойские шляпы, кобуры и огнестрельное оружие. У Хамуда была «беретта», груда кольтов.45-го калибра, арсенал пистолетов, которые он видел в бондиане и в фильмах с Джоном Уэйном. Хамуд пересмотрел все фильмы Джона Уэйна и коллекционировал кобуры, шляпы, ходил в ковбойских сапогах – все, что носил Уэйн, было Хамуду желанно.