Татьяна Вирта - Моя свекровь Рахиль, отец и другие…

Старшая сестра, Эсфирь, бежала за границу, надеясь соединиться там со своим возлюбленным, к несчастью обремененным семьей. Вскоре она от него родила, но младенец, едва появившись на свет, погиб от асфиксии. Вслед за этой бедой приходит и другая – союз с возлюбленным Эсфири после смерти ребенка распался. Получив медицинское образование, Эсфирь становится детским врачом-психиатром высокой квалификации и, вернувшись в Россию после революции 1917 года, основывает и возглавляет детское отделение психиатрической клиники «Канатчикова дача» в Москве. Эсфирь Каган руководит им до конца своих дней.

Вторая сестра, Маня, как её называли близкие, также нелегально выезжает за границу, однако не вслед за возлюбленным, а вывозит подпольную типографию, издававшую революционную литературу в Швейцарии вплоть до свержения самодержавия в России. Маня получила диплом педагога по дошкольному воспитанию детей и, после возвращения на родину, по зову сердца стала работать воспитателем в детдоме.

А Моисей Каган, окончив Петербургский университет, переезжал с места на место вслед за своими служебными назначениями, – Баку, Гомель, Харьков, – пока окончательно не осел в Москве. Так Каганы встретили новый век, разлетевшись по разным городам и весям из родного города Витебска…

Последнее поколение этой семьи давно живет в Москве, и безусловно считает её своей родиной. Но всё-таки, наверное, существует зов крови или нечто подобное, – как бы то ни было, но в 1971 году, на двух машинах, – наш старший брат Боба со своей женой Наташей и дочерью Машей на «победе» и мы с Юрой и нашим сыном Максимом на красном «москвиче», по пути на отдых в Литву на озеро Свента, где располагался спортивный лагерь Дома ученых, заехали в город Витебск, с надеждой отыскать дом прадеда Самуила и деда Александра по адресу Канатная улица № 9.

Едем, и вот она, Канатная улица, перед нами, и вот он дом № 9 – стоит, как стоял, – поразительно, как он уцелел в разрухе войны, почти тотально сровнявшей с землей центральную часть старинного города Витебска, расположенного на берегу полноводной Западной Двины. К тому, что город изменил свой облик с тех дедовских или прадедовских времен, мы были, конечно, подготовлены. Вот что пишет об этом в своем эссе Андрей Вознесенский в каталоге к выставке Марка Шагала, издания 1987 года (М., «Советский художник»):

«Приехав, (имеется в виду – в Москву. – Т. В.) Марк Захарович мечтал о встрече с Витебском и боялся её. Конечно, Витебска его детства и след простыл. Война разрушила многое, а в 50-х годах уничтожили знаменитый соборный силуэт города».

Какой именно собор имеет в виду А. Вознесенский, сейчас уже выяснить невозможно, однако на фотографиях 2000-х годов оба собора, – Свято-Покровский кафедральный и Успенский собор предстают перед нами во всем своем блеске и величии. Они-то и составляют неповторимый силуэт Витебска, отличающий его от других городов Белоруссии.

А вообще-то бывают и другие города, – как бы лишенные профиля. Впервые я обратила на это внимание, когда молодой журналисткой в конце пятидесятых годов по заданию одного молодёжного журнала из Хабаровска, где я тогда находилась, направлялась в город Комсомольск-на-Амуре. Сотрясаясь всем корпусом и пыхтя, пароход с натугой продвигался вверх по реке, преодолевая мощное течение и не чая добраться до пристани. И вот с палубы парохода открылся вид на город Комсомольск-на-Амуре, – тогда там не возводили ни храмов, ни высоток, а построили в самом начале 30-х годов этот населённый пункт на месте бывшего села Пермское. Территорию для будущего города расширили за счет спалённой тайги, так что лопата по самый черенок уходила в тех окраинных районах города в слой черной гари. А сам город, как ни напрягался, так и не сумел подняться над уровнем бывшего села и не имел в своем силуэте ни единой возвышенной точки, – все крыши да крыши приземистых построек, обрамленные плотным кольцом черной тайги. Незабываемое впечатление!

Современные справочники дают сведения о том, что Комсомольск-на-Амуре является ныне портовым городом с развитой индустрией, – судостроение, чёрная металлургия, нефтепереработка, лёгкая и пищевая промышленность. Возможно, он теперь и профиль приобрел в связи с возведением церкви, комплекса современных многоэтажек или телебашни?!

Между тем дом прадеда Самуила Кагана, нисколько не поврежденный, был перед нами. Красный, сложенный из узкого особого формата кирпича, с отчетливо видными ровными швами некогда голубовато-белого раствора. Двухэтажный, с заложенной чужим кирпичом двухстворчатой дверью бывшего магазина, вытянутый в длину, наподобие базилики. Этот дом был построен стараниями прабабки Хвалисы, весьма энергичной дамы, матери восьмерых детей, которая при возведении дома исполняла роль прораба, карабкаясь в штанах, – шокирующее зрелище для местных обывателей! – по лесам и отдавая указания рабочим. Её муж, занятый усердным изучением Талмуда, чему он предавался изо дня в день, был далек от практических забот своей супруги и во всем на неё полагался.