Семен Злотников - Стать писателем пьес. Мастер-класс

Потому лакей тащит на стол исключительно блюда известного качества и приготовленные по старым испытанным рецептам. Где всего в меру – соли-смысла, перца-реприз и прочих сценических специй.

Писатель-лакей живет сегодняшним днем и сегодня живет, как правило, сытно. Редко рискует и мало помышляет о дне завтрашнем. Будет день – для него будет пища. Точно знает – не пропадет. Ибо всегда легко обнаружит театр с девизом, начертанным на знаменах: «Чего изволите?»

Вообще, в «угодить», разобраться, постыдного нет. Этимологически произошло от слова: «годно». Читай – «совершить хорошее для кого-либо». Толково и честно поведать историю жизни. Другими словами – представить духовный продукт, «съедобный» для всякого зрителя. Вот только в искусстве, по счастью, для всякого – не получается…

На другом, противоположном от писателя-лакея полюсе утвердился писатель-схимник. Которому вообще нет дела до вкусов и мнений зрителя, режиссеров с актерами, прочих служителей общепринятого театра с его косным трехмерным пространством. Подобно орлу, чурается стаи и летает высоко. Куда важнее ему обнаружить свой удивительный мир и свой способ существования в оном. Своих героев, свои идеи и свое изложение. Свой театр. Нечто, не бывшее прежде…

Да, конечно же, он одинок, не ухожен, безбытен, редко сыт, бежит от толпы и держится особняком – но зато глаза у него горят живым огнем и ему интересно жить. И пусть мне покажут, что в мире важнее интересной жизни и горящих глаз?..

Самых смышленых из лакеев можно сравнить с грифами, что кружат чуть поодаль от орла, терпеливо дожидаясь, покуда тот растерзает добычу, насытится и улетит, и скопом потом на останках жируют.

Невозможно перечислить, сколько великих и всяких поэтов двадцатого века воспользовалось открытиями Велемира Хлебникова. При том, что прочесть, понять и полюбить его прозу или стихи удавалось не многим. «Был он, коротко говоря, наибольшим мировым поэтом двадцатого века!», – написал друживший с ним Роман Якобсон, выдающийся исследователь русского авангарда.

Писательские судьбы Хлебникова, Джойса или Пруста (и других, увы, менее известных поэтов для поэтов!) достойны восхищения и, одновременно… Жаль, что их понимает и ценит так мало людей. Как ни крути, а смысл и цель творчества – понимание…

Где-то посередине между писателем-лакеем и писателем-схимником обитает писатель-рыбак. Загадочное существо, пребывающее в непрестанном поиске и обуреваемое страстями. Почитает все сущее, служит Добру, различает Зло и свято (наивно!) верит, что сможет его (Зло!) победить. Очень желает помочь этому миру. Что, собственно, и помогает ему выживать.

Рыбак открыт всем ветрам. Не чурается нового и не держится старого. В своих неудачах винит себя одного. Просто делает выводы, и движется дальше. Великая мечта и главная амбиция – поймать в свои сети побольше душ. Как можно побольше!

Быть услышанным, узнанным, понятым для ловца человеческих душ – ценнейшая в мире награда. Подороже всех прочих, земных!

В отличие от схимника, способного существовать исключительно над облаками, и того же лакея, гораздого стлаться по грешной земле, рыбак обладает удивительной способностью (одновременно!) ползать и пресмыкаться, и вольно парить в разреженном пространстве.

Настоящий рыбак готов быть услужливым, милым, веселым и занимательным (чтобы только быть понятым!). До поры прикинуться лакеем (только быть понятым!). Задобрить клиента, расслабить, отвлечь от забот – и в минуту, когда тот созреет, умчать в облака.

Как пример, «по улову душ» во времени и пространстве – идеальными театральными писателями-рыбаками случились: Софокл, Шекспир, Мольер, Чехов (назвал самых значимых, на мой вкус, и преуспевших). Рядом с ними творило великое множество лакеев, знаменитых в свои времена, и совсем не малое число святых схимников, имена которых безвестно канули в лета.

«Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется», зато мы вольны выбирать, как писать и про что? Чтобы было понятно – чего мы хотим для себя? Для людей? Для мира – как это пафосно ни прозвучит…

Писателю пьес не приходится выбирать своих зрителей. Всё люди, и все купили билеты, и ни один не похож на другого. Разного происхождения, воспитания, интеллекта, морали и взглядов; открытых, подвижных, смешливых, угрюмых и лишенных элементарного чувства юмора. Вот и, поди, будь любезен всем угодить!

В идеале, по выходе из театра не должно быть обманутых. Пьеса, подобно твердой валюте, обязана быть обеспеченной золотыми запасами смысла и красоты. Без лукавства…