Геннадий Чергизов - Остров Сахалин и Як-28П

Несколько дней безвылазно сидели в классе – изучали район полётов, точно так же как и в Спасске, рисовали на память карту. Но здесь было проще – Сахалин остров, узкий и длинный, с западной стороны неширокий Татарский пролив, за ним – «материк». С восточной стороны – Охотское море, а на юге Сахалин «упирается» в Японию. Пилотажные зоны в районе аэродрома, а маршруты и перехваты над морем. Была на аэродроме Позиция РУМ – «Радио Управляемых Мишеней». Периодически на фоне учений к нам прилетали полки на стрельбы, для них помимо «ПМ» – «парашютных мишеней», запускали радиоуправляемые – это самолёт «Ла-17», переоборудованный под радиоуправляемую мишень. Его запускали с, так называемой, катапульты, что представляла собой направляющие, по которым с помощью пороховых ускорителей и взлетал самолёт-мишень. Им управлял с земли по радио оператор, мог задавать высоту, менять курс. Стартующую как ракета «Лашку» сопровождал на взлёте, заблаговременно поднятый Як-28П – это так, на всякий случай – если вдруг мишень не будет управляться и пойдет не туда. В этом случае Як её тут же должен «завалить». Ну, наверное, были такие случаи.

Зрелище впечатляющее – из леса, шипя стартовыми ускорителями, вырывается «Лашка», и тут же за ней, заранее, набравший скорость, на предельно малой высоте несётся Як, «серебристой молнии подобный». При успешном старте мишени, Як сбрасывает скорость и флегматично отваливает в сторону. А «Лашка» несётся вперед и вверх. После взлёта этой «Лашки» на неё наводили самолёт-перехватчик и экипаж отрабатывал практически реальный перехват воздушной цели с не менее реальным её уничтожением. Удовольствие это, конечно, было недешёвым, и обычно весь полк работал по парашютным мишеням, а кому-то «избранному» доставалась эта самая «Лашка». Весь этот процесс происходил над заливом Терпения и обломки сбитой мишени падали в воду. Этот район моря на время стрельб «закрывался» для морских и воздушных судов. Это и был полигон «Залив Терпения». Позиция эта находилась недалеко от ВПП в лесу и была там замечательная баня, что запомнилась мне первым знакомством с красной икрой, которой закусывали после бани. Причём икра была единственной закуской на столе – после стопки опрокидываешь прямо в рот литровую банку и «сыпешь» сколько влезет. Водки обычно было меньше, чем икры. Икра и Сахалин – это отдельная «песня».

Аэродром располагался буквально на восточной окраине поселка Смирных в долине реки Поронай, которая текла практически по середине Сахалина с севера на юг и впадала в залив Терпения возле города Поронайск – такая вот незамысловатая география. Стандартная полоса длиной 2500м и шириной 48 м также тянулась параллельно реки между её руслом и грядой не очень высоких сопок. Каждый взлёт и посадка происходили вдоль бесконечной череды сопок. Под углом к ВПП проглядывались остатки старой японской бетонной полосы. В своё время здесь был японский военный аэродром Кэтон с бетонной ВПП, длиной 1200м. Нередко при различных работах на аэродроме находили следы прошлого присутствия здесь японцев – обломки самолёта, ещё какие то ржавые железки. Вся жизнь на Сахалине сосредотачивалась по его центральной части и вдоль обоих побережий. Улица в Смирных, по которой проходила «транссахалинская» дорога, так и называлась – Центральная. Язык не поворачивается назвать эту дорогу «шоссе» или «трасса». Никакого намёка на асфальт, только мелкий щебень и пыль. Местами вообще дорога проходила через топи и была застелена поперёк бревнами, которые часто проваливались или расходились, образуя ямы. Езда по такой дороге не доставляла удовольствия.

Наконец-то начали выезжать на аэродром, знакомиться, так сказать, с местной обстановкой. В общем-то, военные аэродромы очень похожи друг на друга – такая же полоса с рулёжными дорожками, те же самые постройки и всевозможные аэродромные сооружения. Такая же ЦЗ – «центральная заправочная», где и бурлит основная аэродромная жизнь – отсюда самолёты выруливают на взлёт, сюда же заруливают после посадки, здесь заправляются и готовятся к следующему вылету. Только после окончания полётов самолёты растаскивают по, так называемым, зонам рассредоточения, где самолёты и проводят всё остальное время. У каждой эскадрильи своя зона. Технический состав проводит там большую часть времени – обслуживает самолёты, готовит к следующей лётной смене или к боевому дежурству. Лётный же состав больше времени проводит в штабе, в эскадрильских классах. Подготовка к полётам, всевозможные занятия, зачёты. На каждую минуту полёта, приходится не один десяток минут теории и всевозможной «писанины». Иметь и постоянно таскать с собой приходится с десяток тетрадей по различным авиационным и не только дисциплинам. Есть на эту тему даже анекдот про медведя, которого научили летать. Бросил вскоре медведь полёты и вернулся в лес – «…задолбали зачёты»!