Роман Добрый - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]

— Попался! Попался! Пароходом ошибся, гениальный сыщик!..

Те несколько болгар, которые составляли свиту будущего «князя», во главе с душой заговора с Цанковым, — поддерживали своего будущего повелителя.

«Ловко! Ловко!» — «Иди, иди, проклятая собака-ищейка!»

На пароходе шли последние приготовления.

— Давай сигнал! Сейчас! К отплытию! — раздалась команда.

Бросились уже убирать трап.

— Стойте! Стойте! — на ломаном языке послышался испуганный крик.

По трапу бежал низенький, горбатый католический священник.

Его ряса-сутана смешно раздувалась, словно парус поднятый ветром.

— Эдакое животное! — недовольно пробурчал капитан, злясь на опоздание. — Не мог вовремя поспеть!..

Минута, другая — и католический священник входит на борт парохода «Ольга».

— Отчаливай! — послышалась команда капитана. Винты парохода зашипели, зашумели, пеня и бунтуя тихую гладь великолепной бирюзовой воды.

Медленно и горделиво покачиваясь, пароход отвалил. Свита будущего Болгарского князя почтительно взяла под козырек.

— Ваше высочество, поздравляем вас с вступлением на престол!

— Не рано?

— Нет. Вы сами говорили, что последний враг ваш, проклятый Путилин, попал на другой пароход.

— А остальное, друзья мои?

— Остальное позвольте довершить нам, ваше высочество. За это мы ручаемся…

Восторг засветился в глазах Савина.

— В таком случае… надо выпить шампанского? Не правда ли, друзья мои?

— Если угодно вашему высочеству, — ответствовала свита.

И через несколько секунд лакей подавал шампанское. Савин, взяв в руки бокал с искрометной влагой, торжественно начал:

— Я подымаю бокал, господа, прежде всего за посрамление моего врага — Путилина.

— За посрамление Путилина! За здоровье вашего врага! — подхватила свита.

Встал Цанков.

— А мне, ваше высочество, позвольте выпить за здравие будущего князя Болгарии… Господа, за здоровье нашего повелителя!..

Радостный клич пронесся по палубе первого класса.

— За князя! За князя!

— За болгарский народ! — вторично поднял бокал Савин.

— За народ! За народ!

В эту секунду к группе ликующих заговорщиков подошел католический священник.

— Простите, господа… Я не знаю, не имею чести знать, кто вы. Но ваш тост за посрамление Путилина меня глубоко растрогал. Как вам, быть может, известно, он вмешался даже в дела церкви и иезуитского ордена. О, этот проклятый нечестивец!

Голос «последнего пассажира» задрожал от глубины негодования и скорби.

— Я знаю, padre, эти его розыски-похождения, — с чувством произнес Савин.

— Ну, не наглец ли? Я… я… с удовольствием выпью бокал шампанского за его посрамление.

И палуба парохода «Ольга» огласилась восторженным кликом.

— За погибель Путилина! За посрамление его!

— А вы все-таки, padre, чуть-чуть не сыграли ему в руку! — улыбнулся Савин.

— Я? Удивился padre — католический священник.

— Вы. С чего это вам пришла такая фантазия запоздать на пароход до последнего звонка?..

— Задержался… Давал святые дары умирающей женщине.

Пароход «Ольга» подходил к Бургасу. В комфортабельно убранном салоне-каюте претендента на Болгарский престол было весело, шумно.

Весь будущий кабинет министров во главе с премьером Цанковым окружали великого русского авантюриста-самозванца.

Графиня Тулуз де Лотрек мирно и покойно почивала.

Во сне, наверно, ей грезились ослепительные курорты и трон Болгарского княжества. То и дело хлопали пробки от бутылок шампанского.

— Друзья мои! — обращался к своим министрам, политическим эмигрантам, Савин. — Мы переживаем исторические минуты!

— О, еще бы, ваше высочество!

— Честное слово, это напоминает мне Наполеона! С той только разницей, что великого императора везли на Эльбу в заточение-изгнание, меня же везут в Софию на престол на воцарение.

Подошел Цанков.

— Ваше высочество, вам следовало бы теперь обличаться в полную парадную форму.

Савин, искренно вошедший в свою роль, горделиво простер руку вперед.

— Дайте все, что мне следует!

— За исключением короны, ваше высочество… Ее вы возложите на себя там, в Софии, во время коронования.

И началась сцена, знаменитая, единственная в истории авантюр: патентованный мошенник облачался — не маскарада ради — а всерьез в форму одного из венценосцев.

— Кушак, господа.

— Пожалуйте, ваше высочество.

— Цанков, где звезды?