Карл Гейкинг - Дни императора Павла. Записки курляндского дворянина

Едва прибыла madame Royale, как Людовик XVIII получил согласие императора на обручение ее с герцогом Ангулемским. Павел написал невесте любезное письмо и прислал ей в подарок бриллиантовое колье.

На торжество были приглашены все именитые люди Митавы. Я не решился туда отправиться, но моя жена была на этой церемонии. Насколько madame внушала всем симпатию к себе, настолько же капризное поведение королевы не нравилось никому. Она держала себя без достоинства и всегда была в дурном расположении духа. В день представления она не сказала ни с кем ни слова, так что никто из дам не хотел являться к ней во второй раз. Между тем в ее свите было несколько очень привлекательных дам: герцогиня де Серран с двумя дочерьми, графиня Нарбонская, госпожа Дамас, которая скрашивала наше уединение и о которой я должен вспомнить с благодарностью.

Когда начался сезон, мы отправились в Бальдон, но недели через три бежали оттуда от скуки. Только что вернулись мы в город, как меня разбудили в 4 часа утра и подали письмо от моей племянницы, госпожи Тормасовой, следующего содержания:

«Я в страшном отчаянии. Император только что уволил моего мужа от службы и сослал в крепость Динабург. Мой муж сегодня ночью проезжает через Митаву, а я приеду сюда несколькими часами раньше. Я не оставлю его и, надеюсь, не совершат варварства и не откажут мне в разрешении разделить его участь, ибо он болен и его едва не разбил паралич».

Это неожиданное событие сильно подействовало на мои нервы, ибо я очень любил Тормасовых. Комендант крепости генерал Шиллинг, рискуя лишиться своего места, всячески старался облегчить положение ссыльного. Он позволил госпоже Тормасовой остаться при муже, а так как местный генерал-губернатор Бенкендорф был в близкой дружбе с Тормасовым, то комендант смотрел сквозь пальцы на все, что могло скрасить дни опального.

Невольно является вопрос, какое же преступление совершил Тормасов, если его подвергли столь суровому наказанию? Император поручил командование литовским дивизионом одному генералу, который был моложе Тормасова. Последний в порыве раздражения написал государю, что он готов исполнять приказы Его Величества, но не может служить под начальством младшего сослуживца и потому просит уволить его в отставку. Конечно, с формальной точки зрения он не прав. Но при всей его вине он не заслуживает однако тройного наказания: 1) у него отняли полк и генеральское достоинство, 2) отняли у него мундир и 3) заключили его в крепость.

Через некоторое время Тормасова выпустили на свободу, но приказали ему жить у себя в деревне. Так как у его жены было имение в Курляндии, то ему пришлось отправиться туда и проводить время недалеко от Митавы не без удовольствия.

Лопухин получил, наконец, отставку и на его место был назначен генерал Беклешов, бывший сначала рижским губернатором, а затем генерал-губернатором в Орле и Курске. Должность эта такова, что сила ее чувствуется во всей Империи и одинакова страшна как в Камчатке, так и в Петербурге.

Генерал-прокурор есть око государево, а прокуроры по всей Империи его помощники, которые обязаны не только смотреть за исполнением закона, но и тайно доносить своему начальнику о всем, что может касаться безопасности государя или управления государством.

Выбор нового генерал-прокурора встретил повсеместно одобрение. Беклешов, будучи Лифляндским губернатором, стяжал себе репутацию честного человека, которую и сохранил за собою на всех должностях. Он свободно говорил по-немецки и хорошо владел французским языком, так что все были довольны, что с ним можно объясняться без переводчика.

Я знал Беклешова в Петербурге, но знакомство наше было поверхностное. Тем не менее я был очень рад этому назначению, будучи уверен, что он пойдет по прямому пути. Пален, отлично знавший его по Риге, хотел сделать вид, будто он способствовал этому назначению, но я из верных источников знаю, что император сам возымел эту мысль.

Фавор Палена и Растопчина увеличивался со дня на день. Последний получил в управление почту и пожалован Андреевской звездой. Через несколько дней Кутайсов получил орден Александра Невского.

Пока эти господа незаслуженно пользовались милостями государя и Суворов достиг высших почестей. 8 августа император пожаловал его титулом графа Италийского, а 26 издал приказ воздавать ему воинские почести, какие полагаются императору, хотя бы последний и был сам в столице. Великий князь Константин, который находился при победоносной армии, получил титул цесаревича.