Андрей Максимов - Исповедь уставшего грешника

Она посмотрела на меня внимательно и без тени иронии добавила:

– Мне ужасно интересно, что у вас получится.

Убей меня Бог, но я услышал в этих словах объяснение в любви. Впрочем, влюбленный мужчина в любых спокойных и не ироничных словах женщины запросто услышит объяснение в любви.

Видишь ли, в чем дело, сынок: мне всегда нравились самостоятельные женщины, то есть такие, с кем трудно. С теми, кто умеет говорить приятное, с кем просто и беспроблемно – как с Мариной – мне быстро становилось скучно. Дожив до своих седин, я твердо понял: главное, чтобы с женщиной не было скучно, а легко с ней или трудно – это вопрос второй, менее значительный…

– У вас есть дети? – спросила Алина.

– Сын, – ответил я. – Шестнадцатилетний оболтус.

Прости, сын, но именно так я и сказал: «оболтус». Хотя, есть вдуматься, у меня не было никаких причин так тебя называть. Странное дело, однако, мне редко приходилось слышать, чтобы родители говорили о своих детях с гордостью или хотя бы с уважением, все чаще – иронично или даже пренебрежительно. И я тоже, – вот ведь как! – поддался этой странной моде.

А Алина не поддалась:

– Надо же, у нас дети – ровесники. У меня шестнадцатилетняя королева растет, называется Машка.

– Ну, раз у нас дети – ровесники, значит, надо переходить на ты, – сообщил я.

– Договорились, – Алина поддела вилкой жаренную картошку. – Может, нам детей познакомить, как думаешь?

К слову сказать, я сделал такое незамысловатое открытие: если женщина ест картошку и/или макароны – значит, она не закомплексована и уверена в себе. Постоянно худеющие и думающие о своей фигуре женщины, как правило, в себе не уверены, хоть никогда и не признаются в этом. Постоянно худеющая женщина озабочена проблемой, как бы себя улучшить, а это само по себе – верный признак закомплексованности…

Идея познакомить тебя с ее Машей мне понравилась, и я даже предложил пригласить вас всех в театр. Мне показалось, что, предлагая познакомить детей, Алина, тем самым, демонстрирует, что хочет длить наши отношения, то есть, в сущности, опять же объясняется в любви.

Мы говорили радостно, поскольку все время узнавали друг о друге что-то новое, и это новое казалось невероятно интересным и важным, как всегда бывает у людей, которые стоят на пороге любви и уже приготовились сделать шаг за этот порог. Мы говорили жадно, как люди, истосковавшиеся по пониманию.

Я как-то очень быстро и легко убедил себя в том, что наш роман уже начался, и после кофе слегка обнял Алину и даже поцеловал. Почему-то в глаза…

Она не удивилась. И когда я положил ей на колено руку, не убрала. Смотрела Алина безмятежно и заинтересованно. Мне даже показалось, что она не изучает себя в моих глазах, как это делали другие: она и так все про себя знала, и я совершенно был ей не нужен в качестве зеркала.

Я обожаю эти мгновения, когда совершенно ясно, что бежать от любви поздно и некуда, но сама любовь ещё не началась. В эти мгновения возникает прекрасная иллюзия: ты стал хозяином будущего, ведь тебе совершенно точно известно, что произойдет через какие-нибудь несколько минут.

Алина вдруг как-то очень по-театральному потерла виски – так плохие актрисы изображают, будто вспомнили что-то важное – и сказала:

– Мой муж… – она посмотрела мне прямо в глаза и почему-то улыбнулась. – Да, кстати, у меня есть муж, называется Сергей… Так вот он считает, – она неожиданно замолчала. – Тьфу ты, черт, совершенно забыла, что я хотела сказать.

Да понятно, Алиночка дорогая, что ты хотела сказать. Ты хотела сказать, что у тебя есть муж. И что? Соблюдая неясные рамки приличий, я не буду, конечно, говорить этого вслух, но меня твое сообщение совсем не огорчило. Не скажу, что обрадовало, но не огорчило. Я как-то сразу понял, что твой муж не имеет отношения к делу, так же как, впрочем, и моя жена. Ты сообщила о муже для очистки совести – очень хорошо. Я про свою жену сообщать не стану: во-первых, мою совесть уже вряд ли очистишь, тем более словами, а, во-вторых, ты ведь, Алина, – журналистка, и про наличие у меня жены, наверняка, знаешь и так. И раз тебя это не останавливает, значит, опять же – все хорошо.

То, что у Алины есть почти взрослая дочь – меня как раз порадовало и очень. Потому что если у женщины в таком возрасте нет детей, она на любого мужчину смотрит, как на производителя. А мне это совсем не интересно.

– Послушай, – произнес я тоном человека, которого вдруг осенила важная, и, одновременно, прекрасная мысль. – У меня в машине есть буклет нашего театра, я хочу тебе подарить, может, пригодится для статьи?