Адольф Бейлин - Аркадий Райкин

«Каждый спектакль — творчество. И всегда новое. И всегда труд», — говорил Соловьев.

Большой знаток и ценитель мольеровского театра, он привил молодому актеру столь необходимые для сценического творчества понимание жанра и чувство формы. Особенно наглядным было это при постановке Соловьевым в его студии одноактной комедии Мольера «Смехотворные жеманницы». Было несколько путей воплощения этой пьесы. Один путь, восходивший в традиции своей к театру времен Мольера, придерживался острокомедийной, фарсовой трактовки действия и образов пьесы. Соловьев демонстрировал это, прибегая к излюбленным примерам игры с вещами. Согласно авторской ремарке, в сцене беседы слуг Маскариля и Жодле с жеманницами Като и Мадлон актеры должны были обходиться всего двумя стульями. Кто же должен сидеть на этих стульях — мужчины или женщины? Элементарный ответ может быть только один: женщины. Однако и авторская ремарка, и сценическая традиция постановки этой пьесы давали иной ответ: на стульях сидели Маскариль и Жодле. А женщины либо стояли, либо сидели на полу. Это только подчеркивало несообразность происходящего и усиливало комический эффект сцены.

Позднее, не придерживаясь авторского совета, режиссер поставил на сцене четыре стула. Теперь сидели все — и мужчины, и женщины. Фарсовая трактовка утратила свою остроту, уступая место комедийному диалогу.

Работая над спектаклем с молодыми актерами, Соловьев следовал мольеровской трактовке. Она позволяла строго придерживаться жанровых признаков пьесы, находить острые и своеобразные характеристики персонажей и открывала пути для интересных поисков в области формы спектакля.

Вечер водевилей.

В «Смехотворных жеманницах» Райкин играл роль маркиза де Маскариля. Персонаж классического фарсового произведения, написанного в старинной традиции, Маскариль давал возможность актеру разыграть несколько острокомедийных ситуаций в значительной мере буффонадного характера. Слуга, переодетый господином, лакей, изображающий барина… Хозяин Маскариля Лагранж так характеризует его: «Слывет острословом… Этот сумасброд вбил себе в голову, что он должен корчить из себя важного господина. Он воображает, что у него изящные манеры, кропает стишки, а других слуг презирает до такой степени, что зовет их не иначе, как скотами».

Роль с переодеванием позволяла Райкину в одном герое рисовать как бы два образа. Это не было трансформацией, хотя герой появлялся в чужом костюме и чужом обличье. Два плана мольеровского персонажа открывали молодому актеру пути к перевоплощению — и внешнему, и внутреннему.

Маскариль — слуга Лагранжа. Это один образ, это сущность героя, она сохраняется в нем и под одеждой барина. И Маскариль — маркиз. Напыщенной речью он легко скрывает свою простоватость перед провинциальными мещанками, подражающими дамам аристократического общества. Райкин подчеркивал именно эту общность в диалоге с Мадлон и Като. Он и театрал, и музыкант, и поэт. «Люди нашего круга умеют все, не будучи ничему обучены», — говорит Маскариль. Он не только изображал барина, но и мнил себя барином. Он был слугой, которому удалось очаровать жеманниц, и это рождало насмешку, иронию, чувство превосходства.

Каждое появление Маскариля — Райкина на сцене вызывало совершенно исключительную реакцию зрительного зала. Облик мольеровского персонажа был удачно найден молодым актером. В сцене с Мадлон и Като Маскариль — Райкин, подражая своему хозяину, сохранял, однако, повадки слуги: он то почешется слишком явно, то неожиданно ущипнет одну из своих собеседниц… А когда в финале этой сцены приходил возмущенный хозяин Маскариля и срывал с него одежду маркиза, Маскариль в ночной рубашке был так нелеп и смешон, что в зале долго не умолкал веселый и дружный смех.

Райкин — Маскариль.

Роль Маскариля, сыгранная Райкиным еще в студенческие годы, в значительной степени открывала в нем будущего актера. Она требовала многих актерских «приспособлении», свойственных комедийному сатирическому — театру и, в частности, остроты и легкости ведения диалога, заостренности пластического решения образа. Внешняя театральность, присущая мольеровскому театру, подчинялась в спектакле выявлению социальных связей действующих лиц.