Олег Платонов - Конец эпохи. Из воспоминаний и дневников

Идеи Янова Владова и другие институтские сионисты разделяли безоговорочно 16 16 Впрочем, не следует думать, что отношения в сионистской среде складывались безоблачно. Там тоже были свои свары. Например, свара между Владовой и Коробчинским, который сообщил в КГБ, что Владова поддерживает отношения с Яновым. После этого случая они несколько лет друг с другом не разговаривали, а потом, как будто ничего и не было, снова подружились. . Среди институтских сторонников сионизма особое значение имели два молодых «еврейских гения» — Гриша Явлинский и Саша Шохин. Они стояли на «линии продвижения». Эта фраза однажды вырвалась у Владовой, когда она курила на лестнице, а я с интересом исследователя стоял рядом и слушал ее. «Что это значит?» — спросил я. «Линия продвижения — это когда умные люди поддерживают умных людей, считая их перспективными и полезными для своего круга». «То есть, — уточнил я, — вы хотите сказать, когда евреи поддерживают евреев?» Владова рассмеялась.

Оба «еврейских гения» пришли в институт по сионистским каналам и рассматривали его как одну из ступенек, которую надо миновать на долгом пути вверх. Как исследователи, они ничего не значили и даже избегали говорить на научные темы, опасаясь показать свою некомпетентность. Широкая реклама, устроенная им местными сионистами, заинтриговала меня. Попытки пообщаться с ними, найти в них что-то свежее и интересное, что я всегда пытался найти в новых людях, вызвали у меня глубокое разочарование. Ни самостоятельных мыслей, ни эрудиции, ни просто человеческого тепла я в них не нашел. И Гриша, и Саша представляли собой хорошо известный мне еще по советским министерствам тип еврейских чиновников, рассматривающих всех и вся как средство для своей карьеры, чуждых науке и лишенных каких-либо проблесков духовной жизни. Оба они быстро вписались в правила игры институтского руководства по имитации науки, были вежливы со всеми, но общались только с соплеменниками.

Внешне проявляли они себя по-разному, Саша сидел «серой мышкой» (на которую он и был похож) в маленькой комнатке, как манекен, воспринимающийся в единстве со стулом, — своего рода человек в футляре. Гриша на месте не сидел, а чаще всего стоял в коридоре, беседуя с кем-то из «своих». Что он им рассказывал, неизвестно, ибо когда кто-то из русских подходил к собеседникам, он замолкал или переводил разговор на другую тему. Одессит Мошенский рассказывал мне, что Явлинский — родственник еврейской чекистки Доры Явлинской, которая в 1919—1920 годы своими руками расстреляла 400 русских офицеров. Насколько высок был авторитет Гриши среди сионистов, настолько плохо к нему относились все другие. Большинство считало его прохиндеем. Он всегда хитрил и ловчил. Классической была одна история с написанием научного доклада. сам не способный поправить этот доклад, Гриша рассчитывал, что это сделают его сотрудники, а он только поставит свое имя. Однако они это не сделали. Чтобы избежать скандала на ученом совете, Гриша надолго «заболел». Его болезнь стала «притчей во языцех», по институту ходили слухи о том, что у Гриши фальшивый больничный, выписанный ему сочувствующим соплеменником. Помню еще один случай, когда ряд сотрудников института подготовили письмо в защиту институтской библиотеки, которая по невежественному решению руководства института подвергалась уничтожению. Библиотека эта была одной из лучших научных библиотек Москвы, в ней хранилось множество редких изданий. Движение за ее сохранение было частью борьбы за сохранение русской культуры. Я попросил Явлинского подписать письмо в защиту библиотеки, а он категорически отказался. «Послушай, старик, — по-свойски сказал он мне, хотя в таком тоне раньше со мной не разговаривал, — не хочу ссориться с начальством, мне скоро в партию вступать». Вступив в ряды КПСС, Гриша почти сразу перешел на работу в Госкомтруд. Его протеже в этом учреждении был сионист Борис Моисеевич Сухаревский, создавший ему все условия для дальнейшего продвижения. Сухаревский входил в группу еврейских консультантов Брежнева и обладал широкими связями. Именно он вставил неудавшегося ученого Явлинского в политическую обойму, сделав его одним из еврейских «идеологов» разрушения СССР, идущим рука об руку с западными спецслужбами, справедливо считавшими его своим агентом влияния.

Похожий путь по сионистским каналам проделал и Шохин. Последний сумел найти себе покровителя в лице идейного масона и патологического врага России Э. Шеварднадзе, сделавшего Шохина одним из связных с мировой сионистской и масонской закулисой, а в дальнейшем продвигавшего его в правительство Ельцина, нуждавшегося в подобных пособниках. Шохин незаконно подписал ряд документов, требующих серьезного расследования, и в частности разрешение на передачу сионистам-хасидам ценной коллекции книг, являющейся национальным достоянием России.