Олег Стриженов - Олег Стриженов и Лионелла Пырьева. Исповедь

– Хорошо, спасибо, – отвечаю. – Только уж простите нас, дайте закончить обед.

Не унимается, еще несколько раз повторяет, что я его любимый артист, и напрашивается на беседу.

– Все, хватит, отойдите от стола! – не выдерживаю я. – Вам ясно сказали, что нам некогда.

Поклонник горделиво выпячивает грудь и смачно произносит по адресу своего любимого артиста, то есть меня:

– Зараза!

Копелян от неожиданности просто покатился со смеху и чуть не свалился со стула.

– Вот это называется народная любовь, – продолжает хохотать он, – вот это признание в любви!

– Это еще что, – смеюсь в ответ, – бывают экземпляры еще колоритнее.

Вечером зайдешь в ресторан – совсем проходу не дают. Подходит незнакомый молодой человек под руку с девушкой и, перепутав даже мое имя, развязно то ли предлагает, то ли требует:

– Алик, потанцуй с моей невестой.

Другой поклонник подсаживается за столик.

– Как вы мне понравились в фильме «Сорок первый год»!

– При чем тут «Сорок первый год»? – удивляюсь.

– Как же, помню, вы отлично сыграли в картине о сорок первом годе.

Он даже не знает, что «Сорок первый» – это фильм о Гражданской войне, о сорок первом человеке, убитом Марюткой.

Очередной поклонник, желая поблагодарить меня за роль поручика Говорухи-Отрока, запутался в словах и говорит:

– Спасибо вам за роль белорусского офицера.

Наверное, он имел в виду офицера белой гвардии.

Как-то Михаил Пуговкин с завистью заметил:

– Тебе, Олег, все-таки проще, твои герои гордые, и поклонники стесняются тебя хоть немного, не ведут себя с тобой запанибрата. А меня просто хлопают по плечу и зовут: «Пойдем, Мишка, выпьем!»

То есть, если у тебя в фильме роль выпивохи, значит, ты и в жизни пьяница и с тобой нечего церемониться.

Однажды после премьеры «Белых ночей» ко мне в номер гостиницы постучали днем, когда я отдыхал. Открываю. Стоят несколько человек с бледными нездоровыми лицами наркоманов.

– Что вам? – спрашиваю.

– Слушай, мы твои поклонники. Как ты здорово умеешь торчать! Травку куришь с толком!..

– Нет, ребята, я не по этой части. Идите отсюда. Я не курю ваше зелье.

– А в кино чего ж так правдиво получилось? – оторопели они.

– Значит, артист хороший. Спасибо за комплимент.

И закрыл дверь. Видно, они галлюцинации Мечтателя в «Белых ночах» приняли за мое собственное наркотическое опьянение.

Среди поклонников, конечно, встречается много женщин, их даже большинство. Но женщина по природе своей скромнее мужчины, она не станет к тебе приставать как банный лист. Ей труднее решиться подойти к актеру, она чаще может отважиться лишь написать ему. Например, что видела его на гастролях, хотела взять автограф, но вдруг устыдилась отнимать время у знаменитого и занятого человека.

Мужикам легче, они выпьют – и весь стыд, если он был, тотчас пропадет. Начинают в ресторане, насмотревшись в кино на чужие обычаи, пересылать тебе бутылки. Может быть, среди знакомых подобное выглядит пристойно, но когда получаешь поллитровку от чужого человека, недоумеваешь: неужто он думает, что я, если захочу, сам не в состоянии купить бутылку? Становится неприятно, что тебя как будто зачисляют в алкоголики. Неужто пославший бутылку не в силах понять, что актер не может «бухать», он обязан, когда работает, каждый день выглядеть здоровым, с ясным умом человеком. Ведь даже пьяницу пьяный артист сыграть не сможет, получится неприглядное кривляние, мутный взгляд, плохая дикция – и больше ничего.

Есть чисто театральная публика, которая не пропускает ни одной премьеры и воспитана на лучших образцах нашего искусства. Есть поклонники одного определенного актера. Большинство из них тоже достойные почитатели театра и кино, легко отличают плохую игру от хорошей. Есть случайный зритель. Диапазон его обширен – от полного профана, пришедшего в театр выпить пива и поглазеть на публику, до людей, чутких к каждому проявлению истинного искусства.

Академик Жан Кокто – сценарист-режиссер. Учитель Жана Маре

Кинозритель еще лет двадцать назад – это почти вся страна. Он настолько разнообразен, что разделить его по типам невозможно.

Кого бы я ни играл – уродов не изображал, не люблю этого. Пусть даже герой с отрицательными чертами характера, но для этого не обязательно придавать лицу злобный оскал. Вскрывать надо скверну, которая сидит внутри человека.