Анатолий Приставкин - Все, что мне дорого. Письма, мемуары, дневники

Вот тут он и врезал.

– Почему же не нашлось? Мы не искали. Мы хотели, чтобы вы руководили общественной Комиссией!

– Так я и руководил…

– Но теперь-то у вас пенсионный возраст. Мы не можем закон нарушать. У нас вон и маршал Сергеев… Чем же вы лучше?

Я молчал. Удар был неотразим.

– Так это не по Указу?

– Конечно, нет! – воскликнул он. И соврал. Ибо в трудовой книжке будет запись про Указ, а не про возраст. И, как все опытные вруны, стал, искусственно себя раскаляя, говорить о том, что они долго искали вариант, чтобы дать мне возможность работать далее…

– Но я могу лишь с Комиссией, – сказал я.

– Ах, ну что вы заладили… Комиссия, комиссия! – Воскликнул он артистично. Клоун был отменный. Только не коверный, а «подковерный». – Мы индивидуально к вам! Комиссию можно и другую набрать.

– Можно, – согласился я. – Но не со мной. И учтите: в другую интеллигенция к вам уже не пойдет.

Он разозлился, ответил, что еще как пойдет, побежит, что ерунда все это, у нас здесь много интеллигенции… Вон, Совет по культуре… Там такие люди!

Я не стал опровергать. Все знают, что Совет по культуре – туфта.

– Они должны быть довольны, – это про «моих», – что Президент доверил им такое дело, как помилование.

Как умеет перевернуть! Они вкалывают, а он им еще мораль читает… Демагог!

Ну а клоун опять начал про меня, как я нужен… Как они старались… И тут при мне, прямо-таки показательно, подписал проект новой президентской бумаги…

Швырнуть бы обратно, в рожу, да ведь не поймут. Ну, отказался, дурак, туда и дорога. Когда он прощался, сиял, как масляный блин. Лысина его довольно блестела. Я понимал, а скорей чувствовал, что меня надули. Наверное, он боялся другого моего решения, а может, скандала? Был лишь один путь – идти к Президенту, но кто теперь допустит? Это в старые добрые времена он был доступен. С чувством очень неприятным, что меня бесповоротно провели, как бывает на рынке, когда уже ничего не вернешь, я вышел из ворот Кремля. Соображать-то начал потом…

Возможно, это лишь промежуточный вариант, выкинуть за штат. Какой-нибудь Куликов или Скуратов попросил. А дальше-то просто… Как лето наступит, когда главные разъедутся, так комиссию и прикроют. Но я, кажется, уж вдосталь наглядевшись вблизи этой рвани, не перестаю каждый раз удивляться, откуда они, как клопы, заводятся вблизи власти?

21 ФЕВРАЛЯ

Возможно, Мариша права, что не надо искать здесь подводные камни. Все проще: новый клан (по-нашему, по-детдомовски, – шакалы), захвативший власть, расчищает площадку. О нас, о нашей работе они знать не хотят, не случайно клоун на мой показательный жест – я принес неподъемную папку с делами, то, что мы читаем за неделю, – сразу же среагировал: «Б.Н. читает больше. Ну и что?» А на мое деликатное напоминание, что «забесплатно» ведь чтение, тут же отмахнулся: «Вам оставили 37 человек из управления. Вот пусть они и читают… А вы подписывайте!»

Разве «мне» оставили 37 чиновников?

Вот и все их о нас понятие.

И еще Мариша сказала:

– Ты неделю побыл в их шкуре: «снимут-не-снимут», и то извелся… Понятно, что из-за дела, из-за своей комиссии. А они же пребывают в таком состоянии все отпущенное им время… Их взволновала степень опасности, исходящая от тебя лично… Лично тобой и занимались, ты их немного напугал. Чем? Да возможностью, пусть малой, что пробьешься к Б.Н., и тогда им всыпят, отчего недосмотрели. Запустили и развалили помилование.

– А зачем им рисковать?

– Ну, есть план сокращения высоких должностей, ты один из них… Что ты думаешь, Яров случайно количество машин считал?

А он считал, даже на бумажке написал: было 200, а будет 128.

Откуда она знает? Смеется: «Дедукция». Еще Пастернак написал: «О женщина, твой вид и взгляд…»

Когда-то меня поразила одна бумажка – документ из новгородской летописи, где монах пишет список убиенных Иваном Грозным за одну ночь – он там, в Новгороде, тысячу или более семей с детьми вырезал… А монах лишь писал! И девочку Марфу убиенную записал, и грудного младенца Степана… И других…

Мы – монахи. Пишем список… Когда-нибудь востребуют. Люди должны знать, хоть и без того догадливы, кто и как ими правил. Распутиных на Руси еще хватит.

25 МАРТА

Пока я пребывал два дня в Женеве, такой голубой, сверкающей озером и горными вершинами, ублаженной ласковым ветерком и украшенной цветущими деревьями, в Москве (об этом сообщил мне дипломат Ермаков) сменилось ВСЕ правительство. А новое возглавил сам Ельцин.