Анна Делоне - Другой Зорге. История Исии Ханако

Часто совершенно невероятные, на наш сегодняшний взгляд, эти, почти бытовые, коллизии лучше любого исторического исследования отображают реальную обстановку, в которой работал «Рамзай». Его дом был расположен так, что из окон стоявшего напротив полицейского участка района Ториидзака было видно, по выражению инспектора, допрашивавшего Ханако, ее голый зад. Бесстрашная дерзость Зорге в общении с полицией доходила до избиения ее сотрудника, и это не препятствовало ужинам с начальником отдела политической полиции – токко. Может оказаться, что эти и многие другие реалии истории Зорге и Ханако будет трудно понять, если не учитывать априори двойственный характер поведения иностранца в Японии. Рихард Зорге был блестящим японоведом, знатоком японского менталитета и знал, что, как и когда допустимо совершать. Он никогда не рисковал просто так. Причем знание это появилось у него и было им развито еще в период работы в Шанхае, где японцы представляли собой одну из главных действующих сил в городе и в Китае вообще. Благодаря этому пониманию природы японской психологии он и сумел целых восемь лет водить за нос местную полицию, которая всегда хотела узнать об этом загадочном немце как можно больше и неизменно оказывалась обескуражена тем, что он не только ничего не скрывал, но и выставлял все напоказ – от своей личной жизни до неприязни к самой полиции. На то, чтобы понять, что все это была лишь игра – на грани фола, но тонкая, дерзкая, тщательно просчитанная, японцам понадобились годы. Свидетельницей всего этого была она – Исии (тогда еще Миякэ) Ханако, и каждое ее слово о том, как это было, сегодня имеет исторический вес.

Не менее интересна и, быть может, более трогательна вторая часть ее книги, посвященная тому, как происходили поиски праха Зорге, его эксгумация и перезахоронение. Весьма эмоциональный тон Ханако, и без того к концу первой книги достигший высокого уровня, во второй не только не снижается, но даже наоборот, становится еще более пронзительным. Нервами, обмакнутыми в тушь, возлюбленная нашего разведчика писала о событиях конца войны и о своем главном переживании: она наконец-то точно узнала о казни Зорге и теперь пыталась разыскать его тело, чтобы либо посетить могилу, либо, если такой могилы нет, создать ее. Ханако без стеснения описывает свое состояние тех лет, которое вряд ли можно охарактеризовать иначе как грань помешательства. Она разговаривала с Зорге, слышала его голос на кладбище, видела и слышала знаки, помогавшие ей найти силы для продолжения борьбы.

Рассказ об эксгумации – ключевой момент второй части. Нет смысла здесь повторять те слова, что написала сама Исии Ханако, вспоминая этот жуткий эпизод: мы воспроизвели их далее. Заметим другое: при всей ее эмоциональности она всегда оставалась японкой – человеком действия, быстро обретавшим силы после короткого срыва. Как только эксгумация была произведена, мысли Ханако оказались направлены на решение следующей задачи – кремации. Получив же, в буквальном смысле слова, на руки прах любимого человека с несгоревшими фрагментами костей, Ханако произносит фразу вряд ли сознательно, но почти дословно повторяя знаменитое восклицание Тиля Уленшпигеля: «Зорге живет в моем сердце!»

Особая история – почти совершенно неизвестный широкой публике исторический и психологический фон жизни японцев в Токио в условиях американской оккупации, когда каждый шаг любого человека делался с оглядкой на Америку. И это же время стало периодом небывалой активности профсоюзов и коммунистов в Японии, о чем тоже сегодня помнят только специалисты. Неудивительно, что, как и сам Рихард в потерпевшей поражение Германии после Первой мировой войны, Ханако пыталась разобраться в причинах глобального братоубийства в условиях капитулировавшей Японии после Второй. Увы, в отличие от доктора Зорге, абстрактные размышления и обобщения автора книги о нем вряд ли можно назвать ее сильной стороной. При чтении смысл переживаний становится не столько ясен из текста, сколько ощутим по его эмоциональной окраске. Но и не рассказать об этом нельзя – иначе станет непонятно, в каких условиях боролась Ханако за осуществление своей мечты.

Как и первая часть ее книги, вторая изобилует множеством деталей биографии Зорге, ранее неизвестных неяпонским исследователям. Возможно, их даже больше, чем в первой, по той простой причине, что здесь речь идет о событиях, случившихся уже после его гибели, а оттого до сих пор не привлекавших особого внимания историков. Между тем весьма важным выглядит упоминание о стремлении американской разведки получить от Исии Ханако хоть какие-то сведения по делу подруги и коллеги Зорге времен шанхайской командировки – Агнес Смедли. Как раз в это время ФБР на фоне нарастающей волны антисоветизма и антикоммунизма в США проводило в ее отношении новое расследование. Материалы из Токио могли оказаться очень к месту, но их так и не удалось добыть, а сама Смедли вскоре внезапно умерла.