Александр Иванов - Мой друг — Олег Даль<br />(Между жизнью и смертью)

Очень жалею, что ни разу не видел Олега на сцене, но могу себе представить, как человек такой фантастической энергетики умел держать в напряжении зал…

Вообще, я никогда не думал о нем во время съемок как о «великом таланте» или «будущем профессоре». Когда мы работали на «Лире», я знал его как очень талантливого и хорошего партнера. Но душой чувствовал, что рядом со мной стоит творческий друг.

В нем было много детской, ребячливой непосредственности. Поэтому его так интересовали дети и то, как они растут.

В Прибалтике несколько иначе, чем в России, разводят и содержат собак. Собаки снимались в картине, и внезапно он «заболевал» каким-то ньюфаундлендом, с которым делился скромным завтраком, ласково приговаривая:

— Ты моя со-ба-а-ка…

Интересно, что он совершенно не понимал, что такое деньги. В один день мы вместе приехали на съемки в Нарву. И он, радостный и запыхавшийся, прибежал ко мне!

— Юри Евгеньевич! Тут есть дом… совершенно пустой… и… там можно месяц жить одним… И просят всего 250 рублей… Хотите?!

А для меня эти 250 рублей были такие большие деньги!..

В этом смысле человечески Козинцев с Далем был абсолютно схож. Живя неподалеку от «Ленфильма», он однажды сказал мне, что его жена пригласила нас на обед. Перед трапезой Григорий Михайлович спрашивает:

— Юри Евгеньевич, что вы к обеду обыкновенно пьете?

— Ну… что у хозяев имеется…

— Нет, а все-таки? Что?

— Ну, давайте виски. «Лонг Джон» или «Уайт Хорс».

Вот такие они оба были в жизни…

Козинцев очень хотел, чтобы я снялся в его следующей картине по «Петербургским повестям» Гоголя: играл Акакия Акакиевича в «Шинели». Была там крупная роль и для Олега Даля, но, к сожалению, эта работа не успела родиться.

Мне рассказали, что публикация скромного педагогического наследия Олега Даля встречает в Москве цензурные препоны. Очень горько! Такие вещи делать никак нельзя. Тексты Олега надо публиковать или как они есть, или не надо делать этого вообще!

В ходе съемок я наблюдал несколько таких моментов, когда Олег Даль помогал молодым актерам (о некоторых уже говорилось выше). Он никогда не показывал, как им делать, но демонстрировал свое видение. И с какой радостью, с какой отдачей! Действительно, это всегда было у него невероятной духовной потребностью: отдать себя, свои эмоции, свои интуиции, чтобы помочь другим.

Все основы для педагогической деятельности были у него уже тогда. Трагедия не в том, что он не смог их реализовать в полной мере, а в том, что никто этого не понял и не заметил, когда ему было только 28 лет…

После съемок и после репетиций мы почти не говорили о работе. Но за обедом или ужином Олег Даль был тоже непредсказуем со своим юмором. Например, мне вспоминается одна ситуация, когда за одним столом в ресторане мы сидели втроем — с актером Владимиром Емельяновым, игравшим Кента. В какой-то момент Емельянов встал и хотел выйти в туалет. В ту же секунду вскочил Олег и громко произнес:

— Внимание! Внимание!! Заслуженный артист РСФСР Владимир Емельянов выходит на несколько минут, но скоро он возвратится обратно!..

Эти неожиданные юмористические выходки были «при нем» — это не было специально заготовлено, все рождалось в один момент — секундой. И это тоже была личность Даля.

Мне очень приятно говорить о том, что к концу работы над фильмом «Король Лир» мы с Олегом были в очень дружеских, откровенных отношениях, именно в творческом плане. Оговаривалось и обсуждалось буквально все. Я перестал чувствовать, что Олег — в стороне, или на дистанции, или замкнут. Возникли очень близкие духовные связи, изумительный творческий контакт. А ведь для актеров это так важно…

С ним было невероятно хорошо играть, как с великим, свободным, живым Художником! Не выскажу словами всего удовольствия от этой работы, от того праздника дней, который он мне подарил.

В актерской работе творческая кухня — не всегда самое интересное. Но, думаю, что какие-то штрихи к портрету Олега Даля я добавил.

Таллин, 27 декабря 1990 г.

Несмотря на то, что наш профессиональный контакт с Олегом ограничивается кинопробой, меня этот человек и артист всегда занимал, интересовал своей тайной. Сказать, что мы с Далем были близкими людьми, — совершенная неправда. Просто вдруг что-то как-то спонтанно возникало, и мы соприкасались друг с другом. Я помню его в Репине в таком грубошерстном свитере. Это было примерно за год до его ухода из жизни. Я не знал, что Олег стихи пишет, а он вдруг стал читать свои стихи.