Александр Иванов - Мой друг — Олег Даль<br />(Между жизнью и смертью)

А как же обойтись без инструмента там, где были Даль и Высоцкий! В один из вечеров прозвучало:

— Юра, дай, пожалуйста, гитару! Мы хотим посидеть…

Не знаю, что на меня тогда нашло, но только последовало:

— Нет, не дам!

— Да, дай ты им…

— Не дам, и не просите! У меня на предыдущей картине на нее сели…

Но никто мне в вину этого не поставил. Не было ни обид, ни упрека. Просто похлопали по плечу:

— Ладно, не бери в голову…

Может быть, поэтому у меня и сложилось о них двоих свое впечатление, как о людях, относившихся ко мне как к младшему, стриженому и ушастому брату, у которого все-все-все в жизни еще впереди…

А Олег… Олег остался и запомнился человеком, добрая теплота которого лучилась, мерцала, гасла, вновь вспыхивала и согревала очень и очень многих.

Этим мне не трудно делиться. Но это очень трудно выразить словами… В моей душе он стоит на светлой сторонке.

Ленинград, 28 января 1991 г.

Мой сын Алик бредил фильмом «Хроника пикирующего бомбардировщика», как бредил им и весь его 5-й класс. К нам домой часто приходил актер «Современника» Лева Вайнштейн (один из «летчиков» в этом фильме — тот, что играл на скрипке), который в это время ставил некий спектакль, а мой муж делал сценографию к нему. Сын смотрел на Леву с благоговением.

Однажды Лева пришел с Олегом Далем. Мальчик потерял дар речи. До того он сидел и мучился с задачей по арифметике, а тут замер и не сводил с Олега глаз. Взрослые о чем-то толковали за столом, немножко выпивали, потом Олег взял гитару и своим особенным голосом запел: «… Словно забыть старый причал мне не велит». Это было такое сердечное пение, будто действительно у Олега есть где-то заветный причал и есть девушка, которая «в толпе белой рукой чуть шевелит». Кстати, с того самого вечера это — любимая песня не только Алика, но и моя. Где бы ни услышала, сразу думаю: «Олег!»

Он, конечно, видел краем глаза «публику» за ученическим столом, но вида не подавал. Потом как-то легко встал, прошел своей неслышной походкой по комнате, посмотрел эскизы на стенах. Подошел к Алику: «Что делаем?» Сын очнулся: «Зада-ачку…» Олег стал читать условие задачи, потом повернулся к нам и громко, четко, с возмущением в голосе, сказал: «Но эту задачу решить невозможно!» Лицо мальчика расцвело, буквально засветилось. Всем остальным было безразлично, решил он задачу или нет. А тут — сам Олег! Даль! Говорит, что она не просто трудная, а нерешаемая! «Так и передай учительнице», — сказал Олег строгим голосом. Алик сиял.

«Тебя завтра спросят?» — продолжал Олег. «Да-а, — шепотом ответил сын. — У меня двойка стоит и больше ничего, а конец четверти…» Олег походил по комнате.

— Значит, сделаем так… Какой по счету урок арифметики?

— Третий.

— Во сколько начинается?

— В десять двадцать пять.

— Лева, звони Сайфуллину, завтра в десять тридцать пусть будет у школы. Пять минут продержишься?

— Да, — ответил ничего не понимающий Алик.

— Так. В десять тридцать мы стучимся и входим в твой класс. Втроем. Учительница смотрела «Хронику»?.. Ладно, даже если не смотрела, ребята ей объяснят. Так. И мы просим ее отпустить тебя с нами для срочного дела! Ты на какой парте сидишь?..

Я не могу объяснить, что стало с моим сыном. Он, кажется, ни до, ни после этого никогда не был так счастлив. Он смеялся и ликовал, и чуть не плакал. Они еще долго шептались с Олегом, как и зачем тот вызовет Алика из класса.

Не помню, почему этот судьбоносный план не осуществился: то ли Сайфуллин был занят на репетиции, то ли Олег проспал. Но знаю точно, что мальчик в тот вечер засыпал и грезил, как открывается дверь класса и…

Из комнаты в коридор у нас была стеклянная дверь. И вот Олег вышел на минутку, а вернувшись, стал тянуть ручку двери на себя. Дверь, естественно, не открывалась. Тогда он уперся ногой в стенку и минут пять старательно тянул на себя дверь, то есть сыграл этюд — дурака, который не догадывается толкнуть дверь в другую сторону. Мальчишка валялся от смеха, глядя на великого актера, играющего для него одного…

Москва, 9 июня 1994 г.

Моя ленфильмовская биография началась в 1957 году, когда я стал сниматься восьмилетним ребенком. Быть может, из-за этого обстоятельства смотреть кино не очень-то люблю. И поэтому фильмов советских вообще не знаю. Раньше еще, где-то в экспедиции, посмотришь картину-другую, а сейчас, например, абсолютно не представляю, что происходит в отечественном кинематографе…