Алексей Карпов: Юрий Всеволодович

Но это именно фрагменты, особенно если говорить о летописании Юрия Всеволодовича. А потому и фигура великого князя «расплывается» в массиве летописных сведений. Личность Юрия Всеволодовича вообще проявляется не слишком ярко – даже на фоне его современников, например, младшего брата Ярослава. Юрий меньше воюет, чем брат, больше времени проводит в своём Владимире на Клязьме, реже ходит в походы. Хорошо это или плохо для его подданных, сказать трудно – может быть, и хорошо. Но для биографа – однозначно плохо.

Уникальные сведения о Юрии Всеволодовиче и событиях его времени содержатся и в других летописных сводах XV–XVI веков, и они, конечно, тоже представлены в книге. Равно как и сочинения, написанные в других жанрах, – а это жития современных ему русских святых, послания церковных иерархов и т. д. Тексты памятников, в том числе и древнерусских, приведены, в основном, в переводе на современный русский язык. В тех случаях, когда имя переводчика не указано, перевод выполнен автором. Все приведённые в книге цитаты снабжены указанием на источник, из которого они извлечены (первая цифра в скобках). Полный список источников и исследований дан в конце книги.

Вторая часть книги посвящена тому, как менялся со временем взгляд русских книжников на Юрия (Георгия) Владимирского – святого благоверного князя-мученика и героя позднейшей легенды. В качестве приложения в эту часть книги помещены некоторые тексты или фрагменты текстов, наиболее интересные, на взгляд автора. Знакомясь с ними, можно увидеть, как далеко отстоит образ князя – героя Жития или Китежской легенды – от того образа, который вырисовывается из пускай и скудных летописных известий о нём. Однако таков закон жанра. В истории так бывает всегда, когда речь идёт о героях из нашего далёкого, а порой и недавнего прошлого. Но в том-то и дело, что и реальный владимирский князь, и его легендарный, даже сказочный образ сосуществуют в нашей исторической памяти на равных. И различить их порой очень непросто.

Удалось ли сделать это автору книги? Судить об этом читателю.

Из Ипатьевской летописи

…Той же осенью родился сын у великого [князя] Всеволода в Суздале в Филиппово говение[3] То есть в Рождественский пост, начинающийся 15 ноября (заговенье – 14 ноября, на память апостола Филиппа)., месяца ноября в 26-й день, на освящение церкви мученика Георгия. И велел отец его Всеволод епископу Луке наречь ему имя Юрий – дедово имя, и была радость великая во всей Суздальской земле, и устроил Всеволод праздник великий[4] В Ипатьевской (Киевской) летописи известие это помещено в статье под 6695 годом по эре от Сотворения мира (которая в обычных случаях, при использовании так называемого мартовского стиля, отличается от нашей, от Рождества Христова, на 5508 лет для марта – декабря и 5507 для января – февраля). Однако статья Ипатьевской летописи носит сложный характер. В ней объединены события как 1187/88-го, так и 1188/89 годов от Р. Х. В Лаврентьевской (Суздальской) летописи о рождении четвёртого сына великого князя Всеволода Юрьевича сообщается в статье под 6697 годом по эре от Сотворения мира ( 27. Стб. 408 ), но здесь использован так называемый ультрамартовский стиль (начинающий год на полгода раньше византийского сентябрьского, в отличие от мартовского, чаще используемого в летописи, который начинал год на полгода позже сентябрьского), и, в соответствии с ним, рождение Юрия должно быть отнесено к осени (ноябрю) 1188 года нашей эры ( 69. С. 83–84, 203; ср. С. 315, прим. 76 ). .

(28. Стб. 659)

И для отца, и для матери радость от рождения сына была особенной, ибо она пришла на смену печали. За два месяца до рождения Юрия умер третий сын Всеволода – младенец Глеб (а ещё за год до того – и второй, Борис). Отец Юрия, Всеволод, несомненно, должен был увидеть добрый знак в том, что новорожденный появился на свет в день, посвящённый святому покровителю своего деда, основателя всего рода князей Юрьевичей – Юрия Долгорукого (в так называемый осенний «Юрьев день» – память освящения церкви Святого Георгия в Киеве). Наречение «дедним» (то есть дедовым) именем, да ещё совершённое ростовским владыкой, должно было снять печать некоего проклятия, тяготившего княжескую чету. И действительно: спустя год с небольшим, 8 февраля 1190 года, у княгини родится пятый сын, наречённый Ярославом (а в крещении Фёдором) – родится столь же здоровым, как и Юрий. Здоровыми и жизнеспособными появятся на свет и следующие их сыновья.