Виталий Друг-ой - Алия

Что не сказал тогда.

Из наших уст, наверно,

Текла одна вода.

Как та, что в Южном Буге

Спокойно лишь течет.

И не грозит подруге

Страстей водоворот.

Неловкое молчание

Лишь выдавало нас.

При скромном расставании

Разгаданном сейчас.

А может, плод фантазии

Разбужен был во мне.

Ты скажешь:"Безобразие,

Ошибся при луне".

Как хочется мне ясности

И слов:"Я очень жду".

В неудержимой страстности

Я вновь к тебе приду.

Часть третья

Уже через день я написал Нонночке первое письмо, но не решился послать в нём это стихотворение. Ждал неделю ответа, а его всё не было и не было.

Так появилось второе стихотворение "Ожидание":

За окном ослепший дождик

В подоконники стучит.

"Хорошо- не нужен зонтик"-

Тихо мне он говорит.

Хоть и вечер- солнце светит,

И как-будто легче ждать.

Старый дом мне не ответит:

Как с судьбою поступать.

Сам себе вершитель счастья.

Это понял я давно.

Сколько б не было ненастья,

Горевать немудрено.

Все мечты к одной лишь цели

Я обязан устремить.

Как объехать злые мели,

Чтобы легче было плыть?

Надо мне найти удачу

И по времени успеть,

Расстояния задачу

Без проблем преодолеть.

Очень хочется вернуться,

Вновь волненье испытать

И улыбке улыбнуться,

И плечо к плечу прижать.

Если ты ответишь нежно

Что-то вроде слова "Да",

В море счастия безбрежном

Утону я навсегда…

Жду письмо я с нетерпеньем.

Очень долго- трудно ждать,

Утешаясь лишь мгновеньем:

Эти строчки дописать.

Просто изливал душевные переживания в стихотворной форме, не подозревая, что желание писать стихи будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Когда стихотворение рождалось – это немного успокаивало и давало ощущение: день прошёл не зря. Я ждал ответа, но не было сил так долго ждать и я продолжал писать новое письмо и новые стихи.

Вновь за окном гремит гроза,

И дождик льет как из ведра.

Передо мной твои глаза,

И не усну я до утра.

После того как я отправил пятое письмо, наконец, пришёл её тёплый ответ на моё первое. К этому времени я точно знал: поеду к ней снова. Когда же пришло письмо, то уже уверенно сказал об этом родителям. И они меня поддержали. Мама видела и чувствовала, что со мной творится, и поговорив с папой, сказала: "Виталик, мы видим: это серьёзно. Езжай к ней прямо сейчас, пока у неё ещё не началась учёба в сентябре".

Держу письмо твое в руках.

Как отвечать- пока не знаю.

Тоскливой скуки близок крах,

Раз я в дорогу выезжаю.

Несется поезд встречный за окном,

И солнце ярко светит,

И где-то позади мой дом.

Что сердце мне твое ответит?..

У нас было целых десять дней – самых счастливых дней в той моей жизни. В жизни, в которой я ещё был гражданином Советского Союза, пусть разваливающегося, но позволившего мне свободно ездить из России на Украину и обратно.

Через три дня ежедневных свиданий я признался ей в любви. Ещё через день мы целовались, и я точно знал: чувства взаимны.

Милая, любимая, родная.

Нет. Счастья большего,

Чем быть с тобою я не знаю.

Всю ночь мечтаю вновь тебя обнять,

А днем пытаюсь сам себя сдержать.

Но это очень трудно мне дается.

Когда же счастье нам обоим улыбнется?

Когда мы сможем вместе быть всегда?

Когда взойдет счастливая звезда?

Ещё когда я только собирался на второе свидание с Нонночкой, мой дядя Ирин папа предупредил меня на полном серьёзе: "Виталик, они не поедут в Израиль. Ты зря тратишь своё время и потом будешь только расстраиваться. Найдёшь себе там другую девушку". И добавил в шутку: "Поверь моему опыту: все они одинаковые между ног, да и так – тоже". Но я не придал значения его словам, сердце подсказывало: это мой единственный шанс настоящей любви, а мозг сносило больше и больше…

Дни пролетели как миг, один светлый и неповторимый миг сумасшедшего счастья. Родители Нонны тоже осторожно намекнули: дочку не отпустят заграницу, максимум – в Россию. И когда Нонночка провожала меня на поезд, я спросил её об этом.

– Ты хочешь поехать со мной в Израиль?

– Хочу

– Ну тогда мы найдём решение и уговорим твоих родителей

– Не думаю, что мы сможем

– Почему?

– Они даже мою сестру не отпустили в Америку, когда та была замужем, и собиралась туда поехать с семьёй мужа…

– А без их согласия ты бы поехала? Ладно, не отвечай. Что-нибудь придумаем.

Я уехал в Саратов, пообещав вернуться на Новый год. Продолжалась наша переписка, я продолжал посвящать ей свои стихи, рисовал её портреты. Каждую неделю пытался дозвониться по телефону, иногда это удавалось, но связь тогда была ужасная. Да и письма шли иногда больше недели. За неделю я посылал два или три письма, а получал одно от Нонночки за предыдущую неделю. Такое редкое общение было невыносимо тяжело, но мы выдержали, а чувства не только не остывали, а наборот, подогревались нашими мечтами и воспоминаниями.