Иван Стрельбицкий - Штурм

В трех километрах к югу от когда-то красивого военного городка Качи на обрывистом берегу моря высилось бетонное здание. Под землей — две сохранившиеся комнаты с железобетонными стенами и покрытием. Сверху — тоже две комнаты, полуразрушенные в 1942 году. Еще выше — ровная площадка с бетонными перилами.

Ночью разведчики доставили приказ Альмендингера. Новый командующий 17-й немецкой армией самоуверенно писал: «Нам предоставляется возможность обескровить на севастопольском плацдарме превосходящие силы русских. Я требую, чтобы все солдаты оборонялись до последнего. Плацдарм на всю глубину сильно оборудован в инженерном отношении, и противник, где бы он ни появился в сети наших оборонительных сооружений, будет уничтожен. Никому из нас не должна даже в голову прийти мысль об отходе с этих позиций. 17-ю армию в Севастополе поддерживают мощные воздушные и морские силы. Фюрер нам даст достаточно боеприпасов, самолетов, вооружения и подкреплений. Честь армии зависит от защиты каждого метра порученной нам территории».

Медленно тянулись дни подготовки к штурму.

Наши тяжелые батареи с утра до вечера разрушали укрепления противника.

На рассвете 5 мая у нас все было готово к штурму. В этот день 2-я гвардейская армия начинала наступление на двое суток раньше 51-й и Приморской армий, наносивших главный удар. Задача гвардейцев сводилась к тому, чтобы отвлечь с главного направления возможно больше сил врага и этим способствовать общему успеху.

Когда прогремели первые выстрелы наших орудий, в блиндаж торопливо вошел адъютант командарма и озабоченно доложил:

— Позвонили с Качи. К нам выехали представитель Ставки и командующий фронтом.

Часто бывало и в мирное время — в полку все в порядке, а стоит появиться начальству, и начинаются всякие непредвиденные происшествия. Так получилось и сегодня. Из штаба фронта выехали к нам маршал А. М. Василевский, генералы Ф. И. Толбухин, Н. Е. Субботин и другие. На шоссе образовалась целая колонна автомашин. Гитлеровцы заметили ее. Налетела четверка «мессершмиттов» и начала охотиться за цепочкой легковых машин.

Один «виллис» с генералом успел проскочить открытое место и благополучно достиг лощины в полутора километрах от нашего наблюдательного пункта. Остальные машины вынуждены были задержаться в селе.

Генерал оставил машину и в сопровождении лейтенанта решил прямиком добраться до наблюдательного пункта. Лейтенант что-то робко говорил ему о минном поле на этом участке, но он, отмахнувшись, продолжал упрямо идти вперед.

Мы все это видели. Бросив свои дела, стали кричать, показывая ему, что надо идти только по тропке у берега моря. Сильный ветер относил наши голоса, и генерал, туговатый на ухо, не слышал нас. Адъютант бросился навстречу и с трудом убедил его идти тропинкой.

Через полчаса пришли А. М. Василевский и Ф. И. Толбухин.

Приближалось начало артиллерийско-авиационной подготовки. Все непосредственно не связанные с управлением огня вышли на холм. Еще не было и восьми часов, но солнце уже пригревало. А. М. Василевский подозвал меня и приказал вкратце доложить планирование артиллерийского обеспечения штурма. Когда я сообщил, что перед каждым «визитом» нашей авиации в Севастополь артиллерия будет проводить пятиминутный огневой налет на зенитки противника, он одобрительно сказал:

— Атаке авиации предшествует артиллерийская подготовка! Это очень хорошо!

Толбухин, улыбаясь, заметил, что во 2-й гвардейской армии много всяких «чудес» бывает, но о таком и он еще не знал.

В это время представитель штаба воздушной армии доложил, что через пять минут двадцать семь наших самолетов берут курс на Севастополь. Они должны нанести удар южнее Любимовки и Мекензиевых гор. Этим и начиналась наша необычная артиллерийско-авиационная подготовка атаки. За несколько минут до подхода самолетов к указанному району артиллеристы израсходовали на каждую зенитную батарею противника до пятидесяти 76-миллиметровых снарядов.

Пленные зенитчики позже рассказывали, что, когда они изготовились к стрельбе по самолетам, неожиданно кругом начали рваться снаряды.

— Бог мой, что творилось! — говорил, оживленно жестикулируя руками, молодой солдат. — Мы бросились в укрытия. А с неба посыпались бомбы. Тут же вышло из строя орудие. Пятнадцать минут ваша авиация совершенно безнаказанно бомбила нас.

Позже некоторые гитлеровские батареи стали оживать, главным образом южнее Севастополя. Но они для самолетов были неопасны.