Мария Георгиевская - Человек тысячи имен

«Зимой мой Бугуруслан – сказочное Берендеево царство. Розовые от мороза небеса, хрусткий наст под валенками, скрежет лезвий коньков на льду Кинеля, визг детей, слетающих с горки на чугунных санках, и белоснежные лохмы инея на ветвях берез. А потом – домой к растопленной печке, прижаться застывшими, обмороженными руками-ногами, повизгивая от боли и вожделенно принюхиваясь к доходящим в чугунке курникам. Налить в блюдце чай, отколоть молоточком кусок сахара и, прихлебывая, слушать про царя Гороха и уплывать в сказочную блаженную дрему, пока баба Сима на руках не отнесет на свою пуховую перину – и до утра. Утром снова розовый рассвет, заиндевелые окна, лопата в руках – отгребать снег от крыльца, и снова счастливое детство, что и сегодня, через эпохи, поскоком бравым снегиря смахивает тебе за шкирку ворох снега, пока ты тащишь с Тишинки елку домой, принюхиваясь к хвое и предвкушая счастье Нового года».

По весне из бугурусланских берегов выходила неуемная речка Кинель, о которой даже сложили легенду. Кинель была названа в честь башкирской красавицы, дочери богатых родителей. По легенде, девушка без памяти влюбилась в бедного пастуха, и чувство ее было взаимным, но этому союзу противился отец. Понимая, что его не переубедить, отчаявшаяся девушка бросилась в реку, принявшую ее печали. С тех пор каждую весну Кинель выходила из берегов – видно, в поисках возлюбленного. Местные жители, привыкшие к такому характеру красавицы, в дни половодий перемещались между домами на лодках.

Когда слушаешь воспоминания Норсоян о детстве на Урале, кажется, что попадаешь в долину Муми-троллей с их сказочными штормами, волшебными шляпами и песочными львами. Природа тех мест придает особое настроение ее рассказам. Однако другие ее истории напоминают роман Гарсия Маркеса «Сто лет одиночества», пропитанного отчуждением и безысходностью. Жизнь с матерью и отцом стала настоящим испытанием для свободолюбивой Кусо.

Родители Норсоян были людьми строгими и серьезными. Ее отец занимался одним из немногих разрешенных в то время «бизнесов» – он был бригадиром и возил по Советскому Союзу строителей, которые выполняли небольшие подряды в колхозах, деревнях и городах. Он был энергичным человеком, рвавшимся к знаниям, и, когда Кусо исполнилось 17 лет, поступил в строительный техникум. Мать Кусо окончила школу с золотой медалью и работала в статистическом центре. За всю жизнь она не покинула Бугуруслан, оставаясь верной своему краю.

В доме Норсоян царили свои порядки, и строгость родителей была только частью этой новой жизни. Родители били Кусо. И так было не только в ее семье – Бугуруслан был переполнен детьми, предпочитавшими допоздна бродить по промозглым улицам, чем возвращаться домой, где их ждала неминуемая порка. Логика взрослых была проста: «Меня били, и я вырос человеком, значит, чтобы из детей вышло что-то путное, их надо бить». И такое воспитание приобретало страшные формы, потому что на одной ступени зла остаться нельзя. Нет ничего проще, чем пристраститься к насилию, когда оно безнаказанно.

Причин для побоев не было, а точнее – было множество. Человек, решившийся на насилие, всегда найдет способ себя оправдать. Будничным был тот факт, что четырехлетний ребенок сидит дома в оцепенении и подсчитывает свои промахи: «Бабушка сказала, что я проделала в занавеске дырку, хотя я к этой занавеске даже не подходила. За это меня побьют. Я получила четверку вместо пятерки. За это меня побьют. Я не полила цветы, за это меня побьют». Последним пунктом обычно было, что родители вернутся в плохом настроении. «За это меня побьют». Такая реальность окружала Норсоян, такие истории дети рассказывали друг другу каждый день. Больше поделиться им было не с кем.

Своего дома у семьи Норсоян не было. Они снимали углы у ссыльных старух. За 15 рублей в месяц им предоставляли маленький кусочек дома, отделенный от общей горницы перегородкой, за которой помещались только кровать и стул. Кухня и удобства были общими. В 1967 году такие углы сдавались в застроенном бараками Бугуруслане на каждом шагу.

Те же старухи, что сдавали жилье, брали маленькую Кусо под свое крыло, и каждая из них дала ей что-то свое. Православная бабушка Маруся читала сказки Пушкина – с этими вечерами у Норсоян связаны самые ранние воспоминания на русском языке, который на Урале она услышала впервые. Другая бабушка, Зина, делала вместе с ней кровяную колбасу, а бабка Серафима, у которой Норсояны прожили дольше всего, научила Кусо доить, косить и, главное, прясть. По местному поверью, чтобы вырасти рукодельницей, первую кудель девочка должна была сжечь в печи, а золу съесть. Старухи уважали обычаи, поэтому бросили в огонь пряжу маленькой Кусо и дали ей щепотку золы. Сегодня Людмила – одна из самых известнейших дизайнеров трикотажа в России, и кто знает – может, ее успеху в немалой степени поспособствовал ритуал, исполненный в маленьком бараке далекого Бугуруслана.