В последующие века внешний вид виллы подвергался значительным изменениям, но расположение окон в его центральной части осталось таким же, как на эскизе Леонардо. Даже расположение лестниц, ведущих от террасы через шпалеры вниз к каналу Навильо Мартезана, который протекает здесь вдоль реки, напоминает другие рисунки Леонардо [8] Milano, Biblioteca Ambrosiana, CA f. 61 r. b.
. Проект, представленный на отдельных листах, несет на себе печать вполне конкретного замысла и свидетельствует о неоднократном обращении Леонардо к идее реконструкции виллы, а также предвосхищает стиль, который сложился во Франции лишь в конце эпохи Возрождения. Он не был осуществлен, вероятно, из-за отъезда в Рим в сентябре того же года вместе с Франческо Мельци и Салаи.
Жаль… Реализация этого проекта подарила бы нам уникальное архитектурное творение Леонардо, названного именно «архитектором и инженером» в грамоте, выданной ему в августе 1502 года Чезаре Борджиа. А миланский берег Адды украсило бы прекрасное здание, которое Карло Педретти воспроизвел на своем рисунке.
Вполне возможно, что последние годы своей жизни Леонардо мог провести в Ваприо в окружении семьи Мельци, если бы не уехал вначале в Рим по приглашению Джулиано де Медичи, а потом в Амбуаз к Франциску I. В Ваприо после смерти маэстро в течение долгих лет сберегались его рукописи, о которых говорил в своей книге Джорджо Вазари, посетивший Франческо Мельци в 1566 году: «Ему дороги эти бумаги, и он хранит их как реликвии».
Реконструкция Карло Педретти по рисунку Леонардо
1.4 Грамота Чезаре Борджиа
Мой отец довольно скупо рассказывал гостям о жизни Франческо и усилиях, затраченных им на наведение порядка среди тысячи разрозненных листов, и тем, рассеянных по разным кодексам, чтобы отыскать записи, относящиеся к искусству, и свести их потом в Трактат о живописи. Он не вдавался в подробности распыления рукописей Леонардо после смерти его ученика; в основном он повторял то, что писал Феличе Кальви об истории нашей семьи [9] Felice Calvi. Famiglie Notabili Milanesi, vol. II. Milano, Vallardi, 1881.
.
Затем отец отводил гостей в свой кабинет, где в семейном архиве хранилась дорожная грамота, выданная Чезаре Борджиа «нашему любезнейшему приближенному и превосходнейшему архитектору и главному инженеру Леонардо Винчи». Единственным документом, сохранившимся от наследства маэстро, оставленного Франческо Мельци [10] Грамота, выданная Чезаре Борджиа Леонардо да Винчи 18 августа 1502 года. Archivio Melzi d’Eril, Belgiojoso (Pavia): «Для этого ему должны быть предоставлены люди, сколько он потребует, и оказана любая помощь и поддержка, которая будет ему нужна».
, был пропуск, предоставлявший Леонардо полную свободу действий и право выдвигать любые требования в пределах владений Борджиа для военного укрепления подвластных ему земель. Законность требований вытекала из преамбулы документа, обращенной ко «всем нашим наместникам, кастелянам, командирам, солдатам и подданным… приказываем и предписываем…».
Мой отец обычно с выражением особой значительности зачитывал заключительную часть документа: «И пусть никто не осмелится оказывать сему неповиновение, иначе он подвергнется нашему гневу». И всегда заканчивал чтение фразой, пользовавшейся, по обыкновению, неизменным успехом: «А мы знаем, к чему приводил гнев Чезаре Борджиа…».
Пропуск Леонардо, выданный Чезаре Борджиа в Павии в 1502 году
Посетители начинали искать автограф Валентино, и им показывали его подпись, сделанную мелким почерком под грифом Caesar , в отличие от размашистой росписи писца под Agapitus . Позже гостям позволяли рассмотреть быка на гербе Борджиа и лилии на сухой печати Франции. Затем все проходили в кабинет герцога Лоди в стиле ампир с различными свидетельствами наполеоновской эпохи, хотя Франческо Мельци д’Эрил ни единой ночи не провел в этой комнате.
Все эти истории, услышанные во время таких экскурсий, врезались в мою память, и через несколько лет я уже был готов без запинок рассказать их самостоятельно. Леонардо утвердился в моем сознании как неотъемлемая часть дома и член нашей семьи; он жил в далекую от меня эпоху, но воспоминания о нем были живее, чем память о других более близких мне по времени родственниках.
Читать дальше