Мария Башкирцева - Если бы я была королевой… Дневник

Бонапартистские газеты, в том числе и «Ле Пеи», пишут по поводу выборов такие глупости, что мне прямо стыдно за них, точно так же как вчера было стыдно за Массне [131] Жюль Массне (1842–1912) – французский композитор, автор лирических опер «Манон», «Вертер» и других. , когда его «Заклинание» исполняли на бис и во второй раз оно прозвучало уже хуже.

Кассаньяк теперь виден мне во всем своем великолепии – пустозвон, хвастун, то и дело перепевающий сам себя, что-то вроде неудавшегося д'Артаньяна. <���…>

Если живопись не принесет мне быстрой славы, я наложу на себя руки, и дело с концом. Вот уже несколько месяцев, как это решено… Я еще в России хотела покончить с жизнью, но боялась ада. Убью себя в тридцать лет, потому что до тридцати мы еще молоды и можем надеяться на удачу, или на счастье, или на славу, да мало ли еще на что. Итак, с этим улажено, и если я буду благоразумна, то перестану себя терзать, и не только нынче вечером, но и вообще.

Я говорю вполне серьезно, и я в самом деле довольна, что во всем разобралась. <���…>

Суббота, 11 января 1879 года

И даже живопись! Бреслау знакома с людьми искусства, знает больших художников, бывает у них в мастерских – а я! В мастерской воображают, что я много выезжаю в свет и обладаю всеми мыслимыми связями; это, так же как и мое богатство, отделяет меня от других и мешает просить их о чем бы то ни было, как это принято у них между собой: пойти вместе к какому-нибудь художнику, посетить чью-нибудь мастерскую. Сами видите, в каком я жалком положении.

<���…>

Честно работала всю неделю, до самой субботы, до десяти вечера, потом вернулась домой, села и заплакала. До сих пор я всегда обращалась к Богу, но Он меня не слышит, и я уже… почти не верю в Него. Только те, кто испытал это чувство, поймут, как оно ужасно. <���…>

Есть Бог или нет Его, нужно в Него безраздельно верить – или быть счастливой, тогда можно обойтись и без веры. Но в горе, в беде, да и просто под бременем неприятностей лучше умереть, чем утратить веру. Бог – это выдумка, спасающая нас от полного отчаяния.

<���…>

Понедельник, 13 января 1879 года – Русский Новый год

Ну, я, по обыкновению, предаюсь безумному веселью… Все воскресенье провела в театре. Утром в «Гёте», это было довольно-таки уныло, а вечером в «Опера-комик». <���…>

Потом всю ночь мылась, писала, читала, валялась на полу, пила чай. Сейчас четверть шестого; выходит, что в мастерскую поеду рано, вечером буду клевать носом, а на другой день встану пораньше, и дело пойдет. Не думайте, что я обожаю развлечения: я сама у себя вызываю глубокое отвращение и непритворный ужас. Ну, все равно; зато Новый год я встретила оригинально, на полу, вместе с моими собаками…

И весь день работала.

<���…>

Вторник, 14 января 1879 года

После бессонной ночи проспала до половины двенадцатого. Сегодня утром все три мэтра – Лефевр, Р[обер]-Флёри и Буланже – подвели итоги конкурса. Я приехала в мастерскую только в час и узнала превосходную новость. На сей раз в соревновании участвовали старшие, и едва я вошла, как услышала:

– Ну, мадемуазель Мари, идите, получайте медаль!

И впрямь – рисунок мой был булавкой прикреплен к стене, и на нем красовалось слово «премия». На сей раз я скорей готова была к тому, что мне камень на голову свалится, чем к такому сюрпризу. <���…>

– Это сделано мужской рукой, – сказали про мою работу. – Здесь есть нерв, схвачена природа.

– Говорил я тебе, – заметил Лефевру Робер-Флёри, – что она у нас бойкая девица.

– Вы получили медаль, мадемуазель, – сказал мне Жюлиан, – и это настоящий успех: жюри ничуть не колебалось.

Я распорядилась, чтобы принесли пунш, как принято внизу; мы пригласили Жюлиана. Меня поздравляли: многие ведь воображают, что честолюбие мое утолено и что теперь они от меня избавятся. На позапрошлом конкурсе Вик получила медаль, а теперь она на восьмом месте; но я ее утешаю, повторяя ей вполне справедливые слова Александра Дюма, которые в конечном счете совершенно исчерпывающим образом отражают положение дел: «Дурная пьеса не служит доказательством отсутствия таланта, между тем пьеса хорошая доказывает его наличие». Гений может написать дурную картину, но бездарность не может написать хорошую. <���…>

Среда, 29 января 1879 года

Весь день думаю о синем море, о белых парусах, о небе, полном света…

Вернувшись из мастерской, застаю дома Потехина. Этот старый гриб сообщает, что через неделю едет в Рим; в разговоре упоминает Катарбинского, моего учителя, и других… И я млею, представляя себе солнце, древние мраморы в зелени, руины, статуи, церкви. Кампанья! Пустыня – но я эту пустыню люблю. И, благодарение Богу, есть еще люди, которые обожают ее так же, как я. Божественное искусство, разлитое в воздухе; свет, о котором не могу вспомнить без слез ярости, – почему я здесь, а не там. Я знаю тамошних художников!