Мария Башкирцева - Если бы я была королевой… Дневник

Итак, новый год для меня начался с того, что я увидела эти бесконечно странные и фантастические костюмы и шляпы.

Да здравствует русский 1874 год!!!

Прощай, год 1873-й!

Да здравствует год 1874!!!

<���…>

Суббота, 8 августа 1874 года

<���…>

Теперь я уверена – он меня любит; мне его жаль [25] Речь о голландце Карле Герике, бароне д'Эрвинене. М. Б. познакомилась с ним на курорте 9 июля 1874 г. .

Впервые меня любят – и как. Бедный граф, он любит так мужественно, молчаливо, утонченно; никогда ни одного лишнего слова, никогда не пытался коснуться моей руки, приблизиться ко мне – а я однажды, танцуя, нарочно стала задевать головой его щеку, а как-то раз, вставая… <���…> сжала его руку сильнее, чем было нужно, когда он мне ее протянул.

Только иногда, не видя его, я чувствовала, что он смотрит на меня с такой любовью, что я краснела, и каждый раз, когда моя рука касалась его руки, я чувствовала, что для него это не то, что другие прикосновения, потому что я вздрагивала. И я благодарна ему за такую любовь.

Я всегда думала, что меня никто не будет любить.

<���…>

Воскресенье, 6 сентября 1874 года

<���…> С тех пор как я в Англии, чувствую себя иначе. <���…>

Приехали в Черинг-Кросс – я совершенно счастлива. <���…>

Понедельник, 7 сентября 1874 года

<���…> Лондон – то, о чем я мечтала. <���…> Я воображала, будто знаю, чего я хочу, нет, я заблуждалась.

Только теперь я это знаю. Попросту – жить в Англии, жить так, как я люблю. <���…>

Вторник, 8 сентября 1874 года

<���…> Но случилась неприятность: у нас вышли деньги. Похоже, мы, уезжая, взяли с собой [ нрзб ]. Ох, Боже мой, когда кончится для меня это цыганское житье? Когда я стану жить, как мне нравится? <���…>

Пятница, 11 сентября 1874 года

<���…> Одна беда: я очень подурнела, и голова кружится, и сердце болит, и ужасная слабость.

Боже, исцели меня!

Пятница, 25 сентября 1874 года

<���…>

Роста я среднего, волосы недурные – чуть длиннее, чем я сама, шелковистые, золотистые и вьющиеся. Лицо у меня круглое, высокий лоб, белый и хорошо вылепленный, – я прикрываю его волосами, постриженными, как у Людовика XIV в детстве, в Версале, на картине, изображающей смерть Людовика XIII, на лестнице. Брови густые, темные, красиво очерченные и слегка изогнутые, глаза серые, не большие и не маленькие, пристойной формы, а вечером часто темнеют, иногда блестящие и всегда умные, ресницы того же цвета, что и глаза, и премилые. Нос… нос… надо же, трудно описать: ни короткий, ни длинный, ноздри довольно велики, немного веснушек на носу и хорошая кожа, что бывает довольно редко: обычно на носу кожа хуже всего. Словом, нос пристойный, хотя мог бы быть лучше, но… Рот маленький, алый (сегодня вечером я такая, как раньше) и очень милый, особенно уголки, и формы прекрасной, и замечательно нежные. Зубы у меня как раз настолько хороши, чтобы меня не портить, они ни дурны, ни неправильной формы, довольно белые маленькие зубки, вполне сносные. <���…> Подбородок у меня круглый и с заметной ямочкой, уши маленькие (похожи на две розовые раковины), розовые и милые. Шея не такая длинная, как у горбуньи, а в самый раз для женщины, особенно когда соседствует с прекрасными плечами, высокой грудью, и белая, как молоко.

Тело мое в целом очень красиво, я прекрасно сложена, и стан так изогнут, что люди думают, я ношу турнюр, хотя я ничего совершенно не ношу такого, никогда.

Ступни ног и кисти рук у меня с классической точки зрения нехороши; я никогда не холила рук, содержу их в чистоте, и не больше, а на ступнях нет мозолей и прочих мерзостей, от которых страдает столько людей. <���…>

Это такое несчастье; я имею дерзость каждый вечер просить Бога сохранить меня от этого.

Забыла сказать про цвет лица; я вся бело-розовая, кожа тонкая, на висках даже просвечивают вены, и по обеим сторонам рта, особенно слева. У правого глаза на виске у меня родинка, а другая, совсем маленькая, на левой щеке внизу, там, где кожа бархатистая.

Что за фантазия – себя описывать? <���…> Следует добавить, что у меня очень красивая походка. <���…>

Суббота, 31 октября 1874 года

<���…>

По дороге мы с тетей увидели две прекрасные вазы саксонского фарфора.

– Давай купим, – говорю я.

– А деньги?

– Поедем в Монако и выиграем.

Сказано – сделано, около пяти мы были на вокзале, а через полчаса в казино. По дороге я жалела, что поехала. <���…>