Анна Кирьянова - Белое и черное. Мудрые истории о том, что за черной полосой всегда следует белая

Жизнь одна. Сначала выгораешь эмоционально, а потом и физически разрушаешься. И ничего хорошего выгоревший человек создать не может, это закон.

Может, мы слишком долго были стекольщиками? И забыли, кто мы, что мы можем, что хотим, перестали видеть мир вокруг нас? Мир изменился, а мы все кричим: «Стекло! Продаю стекло!» А жизнь прошла…

Сменить род деятельности – это иногда как заново родиться. И прожить еще одну новую, интересную жизнь. Или сохранить жизнь, сохранить свою личность, не превратившись в стекольщика без имени и надежды…

Красивые шторы на окнах, и пол сверкает чистотой. Пахнет выпечкой и котлетами; посудой звякают на кухне, хлопает дверца холодильника, он полон вкусных вещей. Разных солений, варений, там сыр и ветчина, румяные яблоки.

И немного видно гостиную; на мягком диване лежат подушки. Телевизор негромко бубнит. Даже в прихожей уютно; скамеечка и пуфик у зеркала, светлые обои… Это такой уютный, хороший дом.

Но это чужой дом. И однажды человек это поймет. Хотя раньше он думал, что это его дом, общий. Раз он тут живет, сидит на диване, чай пьет на кухне, прибирается, развешивает эти шторы, и ключи у него есть – это его дом. Так он ошибочно полагал.

В один прекрасный день могут напомнить, что ты здесь никто. Вот бог, вот порог. Не нравится – уходи! Или могут просто начать выгонять. И добавлять: «Ты живешь в моем доме!»

Так могут сказать и подростку, и взрослому человеку. Совершенно правильно могут сказать. Юридически справедливо.

Но вот с этой минуты дом становится чужим. Хорошим, теплым, светлым и уютным. Но чужим. Местом, где тебя приютили на время. И откуда надо побыстрее уходить. Не обременять хозяев.

И тот, кто так сказал, тоже становится чужим. Хорошим, может быть. Близким. Даже любимым. Но тоже чужим. Как домовладелец или хозяин гостиницы. Или просто – хозяин…

Так работает программа этого выражения – «ты в моем доме». Его применяют, когда хотят напомнить: ты здесь никто. Или, в лучшем случае, гость, которого приютили, впустили. А я – хозяин!

«Ты живешь в моем доме» – это слова, которые хозяин говорит чужаку. Особенно если чужак себя ведет так, что хозяину это не нравится. И он решает гостю напомнить, что тот загостился. Что он всего лишь гость в этом доме.

Даже если ему разрешают сидеть на диване или пользоваться ванной – это чужой дом. И все в нем – чужое. Таков глубинный смысл этих слов.

Не стоит так говорить тому, кто дорог. Именно эти слова: «ты живешь в моем доме» – говорить не стоит. Потому что придет время, и человек уйдет. Съедет из ставшего чужим дома. И станет так пусто и грустно – но уже ничего не поправишь…

мы встречали у дедушки. Из всех внуков на свете были еще только мы вдвоем: я и братец Алешенька.

Мы были очень маленькими, а квартира – огромная, старая, три кладовки было в квартире. И громадная елка с игрушками и мандаринками.

Был такой матово-синий стеклянный шарик. А на шарике – крошечная выпуклая белая птичка. Совсем неказистая. Но это был секрет.

Если забраться в кладовку, в полную темноту, спрятаться там под пальто и смотреть на шарик, птичка светилась зеленоватым светом. Светилась в темноте. И мы смотрели, затаив дыхание, как светящаяся птичка летит в темноте. Летит и светится.

Но потом свет мерк. Птичка исчезала.

Надо было выйти на свет и подержать шарик под лампой. Немножко так постоять, а потом снова забраться во тьму. И птичка снова летела и сияла призрачным зеленоватым светом. Снова оживала.

Наверное, фосфор был добавлен в краску.

Мы долго-долго так играли. Это было лучше елки с мишурой и гирляндами, лучше подарков и лучше конфет. Мы оживляли птичку.

Так и душа оживает и живет во тьме. В черном Космосе. Она напитывается светом от Источника и летит, живет, светится. Но если долго нет света – энергия жизни уходит и человек уходит. Свет иссякает. И душа летит к его Источнику.

Все это трудно объяснить словами. А в детстве совсем невозможно. Все мы птички, которые летят во тьме и немножко светятся. Одни больше, другие – меньше и меньше… А Источник – он вне кладовки. Он где-то за дверью.

И, может, ангелы берут птичку и уносят на свет. Как мы когда-то.

Это сейчас надо все объяснять. А в детстве ничего объяснять не надо.

Тем более, Алешенька еще и говорить плохо умел. Он на два года младше меня. Но мы прекрасно понимали друг друга и эту долгую игру в оживление птички.