Люси Эдлингтон - Портнихи Освенцима. Правдивая история женщин, которые шили, чтобы выжить

В ноябре часть территории страны была передана Венгрии и Польше. Браха почувствовала это на себе. Ее семья вернулась в Чепу в 1938 году. Когда Венгрия оккупировала этот регион, семья снова собрала чемоданы и незаконно пересекла границу, чтобы вернуться в Братиславу. Это было зловещее предзнаменование будущих перемещений.

В марте 1939 года Богемия и Моравия перешли во власть Германии. Словакия превратилась в фашистское государство-марионетку, власть которого находилась в руках правых антисемитов. Чехословакия прекратила свое существование.

Из Кежмарока, родного города Гуни, евреи уезжали по собственному желанию, или их отъезды «поощрялись». Как-то еврейский мальчик, ученик, пришел в свою школу в Кежмароке и увидел на доске надпись: Wir sind judenrein [2] Здесь никаких евреев ( нем .) . Старые одноклассники стали расовыми врагами {20} 20 Хелен (Хелька) Гроссман, урожд. Броди, цитируется в Secretaries of Death , Lore Shelley. Хельке было пятнадцать с половиной, когда обучение в школе пришлось прервать. Какое-то время ее прятали в городе Бардеёве. Нееврей сдал ее в 1942 году. Ее депортировали в Освенцим, где назначили на работу в картотеке административного блока СС; спала она с Гуней и остальными портнихами. .

В Братиславе в 1939 году Ирена тоже пришла в свою школу, как обычно. Она добралась до привычной классной комнаты с друзьями и приготовилась к занятиям. Учительница вошла и безо всяких предупреждений объявила:

– Нельзя, чтобы немецкие дети сидели в одном классе с евреями. Все евреи – на выход.

Ирена и другие девочки собрали книги и ушли. Их подруги нееврейки ничего не сказали, ничего не сделали.

– Они же были такие хорошие, – сказала Ирена, пораженная их пассивностью. – Я не могу на них пожаловаться {21} 21 Интервью Ирены Канка, архив Фонда Шоа. .

Детство кончилось.

На первый взгляд кажется, что гламурный мир моды и тканей не имеет ничего общего с политикой; это чуть ли не прямая противоположность жестокой войне. Как же швейные ателье или развороты журналов с весенней коллекцией в Vogue связаны с мужчинами в темных костюмах за столами на конференциях, где решаются судьбы наций, где солдат отправляют на войну, где выдают приказы тайной полиции?

Нацисты прекрасно понимали, как сильно одежда влияет на социальную идентификацию и подчеркивает власть. Также их очень интересовало богатство европейской текстильной индустрии, в которой доминировали еврейский капитал и еврейский талант.

Разумеется, все мы носим одежду. И что именно носить, что нам разрешено носить – вовсе не случайно. Культура руководит выбором одежды. Деньги руководят торговлей тканями.

Портные создавали предметы гардероба, поддерживая идеализированный мир подиумов, фотосессий и светских бесед. Со временем портные и портнихи оказались втянуты в политику людей, использовавших моду для продвижения своих жестоких идей.

Модная индустрия уходит корнями в скромные домашние дела. Для всех девочек в Европе XX века шитье, конечно, могло быть и увлечением, но в большинстве случаев это было необходимым навыком. Починка и штопанье одежды входили в число главных женских обязанностей. Особо талантливые могли «поколдовать» над воротничком рубашки, чтобы никто не заметил оборванные края; могли заштопать чулки такими нитками, чтобы они выглядели как новые; могли распустить швы или, наоборот, сузить, чтобы одежда сидела на изменившейся талии так, как нужно. И это все не говоря о создании новых предметов одежды: детских простынок, костюмов на праздники, уличных костюмчиков, фартучков.

«Праздничная атмосфера рынка отводит грусть и печаль», – Ладислав Гросман, «Магазин на главной улице»

Когда Браха Беркович выходила из дома на Еврейской улице в Братиславе и смотрела налево, ей открывался вид на поворот дороги, ведущей к старой деревянной церкви Святого Николая. За поворотом находился «Дом доброго пастуха», магазин, где продавались принадлежности для шитья – ленточки, пуговицы, наперстки и иголки в бумажных пакетиках. Любая швея нуждалась в острых ножницах для резки, маленьких ножницах для надрезов и распарывания швов, меле для выкроек и в булавках, которые вечно терялись.

На торговых улицах Братиславы было много и магазинов вроде «Дома доброго пастуха» и небольших рынков с лотками, полными мелочей, в которых покупатели могли копаться в поисках нужной вещицы. В базарный день торговцы и разносчики собирались в городе: кто-то раскладывал товар на столах под разноцветными холщовыми зонтами, другие располагались прямо на бордюрах с корзинами и бочками всякого добра. Покупатели рассматривали и вертели в руках товары – кружева, вышивку, пуговицы, броши, расшитые платки, – и готовились торговаться. Продавцы зазывали прохожих, нахваливая свой товар привычной скороговоркой, или просто сидели и следили, как бы ловкий воришка не стащил чего-нибудь.