Array Митрополит Белгородский и Старооскольский - Небо нашей жизни. Бог, человек, церковь

Русский язык слишком неоднозначен – в нем много заимствований из другого мира, чужой культуры. Это продиктовано быстро меняющимися обстоятельствами нашей жизни. Но ведь никто не знает, какой ключ – образ – лично для каждого из нас стоит за этими словами. Когда человек, молясь, обращается к Богу на этом языке, еще неизвестно, куда он попадает.

Церковнославянский проверен веками. С одной стороны, он выполняет охранительную миссию, сохраняя в неприкосновенности те духовные ценности, которые заповеданы нам всей русской культурой. То есть он выше временных состояний. Вторая миссия – очистительная. Ведь в обыденной жизни мы вращаемся в кругу понятий из самых разных культурных слоев. А церковнославянский выводит нас из зависимости от внешних обстоятельств сегодняшнего мира и возвращает в духовное пространство. И тут нет никакой отстраненности, ведь отстраненность предполагает какую-то искусственную среду, а тут все живое – это сразу прорыв вверх. Поэтому мы и говорим, что церковнославянский язык – это достояние Бога.

Главное не то, как вновь пришедший в храм понимает те или иные особенности хода богослужения. Главное в другом – в молитвенном участии в Божественной Литургии. Не случайно слово «литургия» в переводе с греческого означает «общее дело».

Я бы обратил внимание людей, еще только начинающих свое воцерковление, на то, как важны наши молитвы во время исполнения Херувимской песни и в высший момент Литургии: момент пресуществления Святых Даров в Кровь и Тело Христово.

Для многих людей, еще недостаточно воцерковленных, храм ассоциируется с теми не очень приветливыми прихожанками, которые стоят у подсвечников. А эти бабушки, может, с месяц как уверовали, в них еще сидит какой-то комсомольский задор – поучать, наставлять. Надо понимать, что желание бабушек поучать других происходит от их недостаточного духовного опыта, от невоцерковленности.

Воцерковленный человек добрый, он знает, как поступать в той или иной ситуации, осознает свое место в храме и, самое главное, он имеет любовь к тем, кто одной с ним веры. Ведь сколько бы мы ни простаивали на службе, если в нас этой любви нет – все бесполезно. Агрессивность мнимых «учительниц», стоящих у подсвечников, идет от ощущения своей исключительности. А они лишь выполняют небольшие поручения. Человек еще не преодолел своего духовного эгоизма и считает, что может себе позволить кого-то обидеть. Это показатель духовной незрелости. Истинно верующий, стремясь поделиться своей верой, сделает это с любовью. Но любить трудно, отсюда такие эксцессы.

Вновь пришедшим в храм и столкнувшимся с такой агрессией я посоветовал бы постараться самому проявить в такой ситуации терпимость – это раз. А во-вторых, мы ведь часто забываем о том, как надо входить в храм. А правило такое: в храм надо прийти заранее и, прежде чем войти, нужно перекреститься и сказать: « Вниду в Дом Твой пресвятый, поклонюся Храму святому Твоему в страсе Твоем ». А потом поклониться молящимся, которые уже стоят, – это твое вхождение в общину. Думаю, что если вы войдете в храм так, с молитвой, то все будет по-другому.

Что касается «вопроса», какой рукой можно ставить свечку, а какой – нет, скажу, что это – суеверие. Свеча – символ нашей души, горящей перед Господом, и главное, чтобы она была зажжена. Не нужно присваивать предметам несвойственные им функции, ведь без человеческого участия, веры, любви они ничто. Церковь – это лечебница. Она свята не потому, что мы в ней святы, а потому что свят ее Глава – Христос.

В Церкви нет тайны, но есть Таинство. Нет надуманной тайны, но есть реальное Таинство, когда за видимыми действиями дается невидимая благодать.

А вот наше незнание канонов церковной жизни, традиций часто приводит к конфликтам или неприятным ситуациям. Например, раньше все знали правила, кому и где стоять в храме. Свое место было у женщин с детьми и свое – для «оглашенных», тех, кто еще только «огласил» желание принять крещение. В храме все знали так называемое «место кающегося», где стояли люди, совершившие тяжелые грехи и отлученные за это от причастия. А в притворе, например, позволялось находиться людям, больным духовными немощами, так называемым бесноватым, там же находились и юродивые. Такая установленность способствовала созданию порядка в храме, когда никто никому не мешает, а с другой стороны, это приучало к терпимости. Тех же юродивых, например, на Руси всегда любили, к ним было всегда особое расположение, их жалели и им многое прощали.