Марат Гизатулин - Булат Окуджава. Вся жизнь — в одной строке

Через тридцать лет Булат Окуджава вспоминал, как они ходили в ЦК заступаться за Романа Левиту:

В связи со скандалом вокруг сборника было спущено сверху распоряжение снять редактора сборника Романа Левиту за проявленную политическую близорукость. Мы, авторы, решили за него заступиться (терять уже было нечего) и написали резкое письмо М. Суслову с требованием нас принять. Но Суслов встретиться с нами не пожелал, а поручил это крупному партийному чиновнику Романову. Нас вызвали. Мы явились. Мы сидели в небольшом кабинете перед самим Романовым и ждали, что он скажет.

В глазах его были тоска и недоумение. Он спросил:

— Отчего же вы прямо не пошли с вашими рукописями, ну, скажем, в «Новый мир»?

Все молчали. Максимов ответил очень дружелюбно:

— Мы ходили. Там не захотели печатать.

— Ну, в «Знамя» снесли бы, — вяло посоветовал Романов.

— Были и в «Знамени», — сказал Максимов.

— Зачем это нужно было — какое-то сомнительное издание? — спросил Романов, глядя мимо нас. — Можно было бы в «Новый мир», например…

— Были в «Новом мире», — сказал Максимов.

Мы молчали. Говорить было нечего. Мне помнится, было почему-то даже смешно. Нервное, видимо. У Володи ходили желваки. Он накалялся.

— А чего же в «Знамя» не понесли? — спросил Романов.

— В «Знамени» тоже были, — ответил Максимов яростным шёпотом.

Кто-то из нас, сейчас не помню, кто, сказал:

— Нас, собственно, беспокоит судьба редактора сборника. За что его уволили?

Романов помолчал, потом сказал:

— Можно было бы и в другие журналы. Вон их у нас сколько.

— Носили, — сказал Максимов.

— А в «Новый мир»? — спросил Романов.

Он смотрел в сторону. На лице его было страдание.

— Носили, — прошипел Максимов.

— Ну, в «Знамя», — автоматически посоветовал Романов, — пошли бы в «Знамя»… [233] Окуджава Б. Несколько сцен из провинциальной пьесы.

Вспоминая те события и участников альманаха, Николай Васильевич Панченко не хотел, чтобы забыли и тех, кто участвовать в этом не хотел, кто по долгу службы должен был остановить выпуск крамольной книги, но не сделал этого. Он говорит:

— Участвовали не только «пролетарии», которым нечего терять, но и директор издательства, но и секретарь обкома по пропаганде Алексей Сургаков. И тот же начальник обллита Г. Овчинников сопротивлялся так, чтобы его сопротивление можно было преодолеть. Их всех поснимали с работы. Они подорвались на наших минах и скоро скончались от ран: на войне как на войне. Мне стыдно перед ними, но в то же время я горд за них: они знали, на что идут. И сохранили со мною добрые отношения.

Кстати, наказаны были не только люди — Калуга была лишена областного издательства.

Больше других авторов критика громила Булата Окуджаву за его повесть «Будь здоров, школяр» Тут ещё очень некстати в ленинградской газете «Смена» была напечатана разгромная статья [234] Лисочкин И. О цене шумного успеха // Смена. 1961. 29 ноября. о песнях Булата Окуджавы, перепечатанная потом и в «Комсомольской правде».

Эпитетов не жалели:

«Я не хочу умереть» — вот все, к чему сводятся мысли и устремления «героя», более чем странного для нашей литературы. Скверные идеи, неприглядный герой, убогонькая концепция повести Б. Окуджавы. Война вышла в повести Б. Окуджавы трагической, губительной, страшной, жестокой, — кто будет спорит против этого! — но вместе с тем картина войны получилась глубоко неправдивой, потому что из нее противоестественно выпал народный героизм, народная мужественность [235] Новиченко Л. Я человек, я коммунист // Дружба народов. 1962. № 7. .

Хороший по сути отзыв получился… «Война вышла в повести Б. Окуджавы трагической, губительной, страшной, жестокой», — замечательно подметил Л. Новиченко. А больше ведь ничего и не надо! Не надо ни народного героизма, ни народной мужественности, ничего больше.

Другой критик солидарен с коллегой:

В этом произведении нисколько не выражена историческая миссия нашего народа на войне… Помыслы многих персонажей повести проникнуты даже не окопными заботами, а патологическим страхом смерти и сексуальными позывами… «Помогите мне, спасите меня», — вопиет это ничтожное существо [236] Дымшиц Ал. Человек и общество (Статья в письмах. Письмо первое: майору запаса З.) // Октябрь. 1962. № 7. .

Статья Дымшица является как бы письмом к другу, с которым вместе наступали на фронте. Поэтому там он постоянно обращается к этому другу: