Владимир Кантор - Карта моей памяти

Но самая классическая и смешная была моя вторая поездка в Германию, в город Бамберг на конференцию, посвященную творчеству Гончарова. Конференцию проводил крупнейший немецкий «гонарововед» (извините за такое уж очень занаученное слово) Петер Тирген. Получилась эта поездка более чем случайно. Один из немецких славистов после моего доклада у Казака подошел ко мне и спросил, знаю ли я, что осенью будет в Бамберге конференция по Гончарову. «Вас это интересует?» Еще бы не интересовало! За два года до поездки в Кёльн у меня в Москве вышла статья: Долгий навык к сну (Размышления о романе И.А. Гончарова “Обломов“) // Вопросы литературы. 1989. № 1. И я ответил, что очень интересует. Славист дал мне телефон Тиргена. И, не раздумывая, я этим же вечером (вечером разговор стоил дешевле) ему позвонил.

Prof. Dr. Peter Thiergen

Я собирался рассказать, что я автор такой-то статьи о Гончарове, опубликованной в престижном московском журнале «Вопросы литературы». Но, к своему удивлению, услышал, что Тирген ее читал, более того, когда он был в Москве, то спрашивал у московских филологов мои координаты. Но все прикинулись шлангами (а, может, кто и был таковым) и сказали, что они ничего про меня не знают. Тогда шла борьба (а может, и сейчас идет?) за знакомство с западными коллегами. Вдруг позовут на Запад не тебя, а того, с кем ты иностранца познакомил. Довольно противное и холопское состояние душ у соотечественников.

Юрий Владимирович Манн

Тирген тут же послал мне приглашение, добавив, что дорогу и пребывание Бамбергский университет берет на себя, но для начала я должен послать тезисы. Я спросил, могу ли написать их от руки. Тирген не возражал, и я послал строк двадцать под названием «Обломов как трагический герой». Через пару дней я получил запечатанный конверт с приглашением, и стал полноправным участником конференции. На самолет билетов не было, и русская группа поехала поездом до Нюрнберга, а там пересадка до Бамберга. Это было и дешевле. Назову тех, кого запомнил из спутников, с кем я и там держался вместе. Это Юрий Владимирович Манн, мой бывший профессор в МГУ, Наталья Давидовна Старосельская (тогда для меня Наташа) и человек, которого я назову профессор Икс (по имени Витя, тоже филолог). Потом, уже в Бамберге, к нашей компании присоединилась Лена Краснощекова, уже с десяток лет жившая в Штатах.

Поразительно, что столетие со дня смерти великого русского писателя отмечала Германия, а не Россия. Но российские филологи были рады, что их хотя бы в знании текстов признали равноправными партнерами. До Нюрнберга мы ехали русским поездом. Все было нормально, шутили, смеялись, смеялся и профессор Икс. В Нюрнберге надо было пересесть на немецкий поезд, чтобы ехать до Бамберга. «Как! – воскликнул Икс. – Я не хочу ехать на немецком поезде. Я привык только на советских или хотя бы русских поездах ездить. Да и чем за билеты платить?» Немецкие деньги были только у Манна и у меня. Но мы еще в вагоне договорились, что заплатим за всех, а когда Тирген даст деньги за билеты, коллеги нам вернут. «Я не хочу одалживаться!» – мрачно сказал Икс, но все же пошел со всеми вместе в кассу. Начинались удивления для нас и потрясения для эсхатологически настроенного Икса, который попал, видимо, по рассеянности, на заколдованную землю, где за каждым поворотом его ожидало что-то злокозненное. И началось все с немецкого поезда, который вовсе не походил на наши поезда дальнего следования, где в каждом вагоне находились лежачие места, грязные туалеты (зато свои!) и проводники. Тут был поезд, выполнявший функцию нашей электрички, ибо шел всего два-три часа, с удобными сиденьями, а вовсе не скамьями, как в России, да еще были выделены и маленькие купе на шестерых. Мы сели, поезд тронулся, проследовал контролер, проверивший наши билеты, и Манн тут же вышел из нашего купе и минут на десять исчез. Икс, хорошо знавший только Юрия Владимировича, нервничал и слегка дрожал, пока того не было. «Ты куда ходил? Почему мне не сказал?» – почти накинулся он на Манна. «Ну, Витя, – усмехнулся Манн, – включаясь в иронический контекст ситуации. – Нельзя же так нервничать. Сходи лучше сейчас, на вокзале придется деньги платить, чтобы в туалет сходить. Сходи хотя бы для интересу. Это познавательно. Вообрази, что в музей идешь». Пока Манн уговаривал Икса, я решил, что и вправду время надо не упускать. На вокзале еще искать придется, а здесь только до конца вагона дойти. Действительно, ничего похожего в русских поездах не было. И порошковое мыло с пряным запахом, казалось, отмывавшее все, что могло тебе не понравиться. Когда я вышел, перед дверью туалета стояли Манн и Икс: «Ну иди, Витя, я у двери подежурю», – продолжал уговаривать Юрий Владимирович. «Хорошо, – согласился Икс, – ты все же немецкий знаешь. Если что, сумеешь позвать кого-нибудь на помощь». «Ну конечно, – смеялся Манн. – Не волнуйся».