Чарльз Р Кросс - Тяжелее небес. Жизнь и смерть Курта Кобейна, о которых вы ничего не знали прежде [litres]

Слова Теннант повторяли то, что сказали Новоселич и Грол всего три недели назад, когда Курт принес на репетицию новый рифф. «Это называется Smells Like Teen Spirit», – объявил Курт своим коллегам по группе, позаимствовав граффити Кэтлин Ханны. В то время никто в группе не знал о таком дезодоранте, и только когда песня была записана и сведена, кто-то указал на то, что в ней упоминалось его название. Когда Курт впервые принес песню на студию, у нее был более быстрый ритм и меньше концентрации на проигрыше. «Курт играл только припев», – вспоминал Крист. Именно Крист предложил замедлить мелодию, и Грол инстинктивно добавил мощный ритм.

В отеле «О. К.» Курт просто напел пару куплетов. В этот период он менял тексты всех своих песен, и у Teen Spirit было около дюжины версий. Одна из первых включала в себя припев: «Отрицание и от чужих / возрождение и от одобрения / вот и мы так знамениты / мы так глупы, и мы из Вегаса» (A denial and from strangers / A revival and from favors / Here we are now, we’re so famous / We’re so stupid and from Vegas). Другой начинался так: «Выходи и играй, придумай правила / от души развлекись, зная, что мы проиграем» (Come out and play, make up the rules / Have lots of fun, we know we’ll lose). Позже в той же версии была строка, в которой не было рифмованного двустишия: «Самый прекрасный день, который у меня был, это когда завтра так и не наступило» (he finest day I ever had was when tomorrow never came).

Через неделю группа отправилась в Лос-Анджелес. По дороге Курт заехал на Universal Studios и прокатился на тех же аттракционах, на которых катался пятнадцать лет назад с бабушкой и дедушкой. На следующие шесть недель группа переехала в апартаменты в Оуквуде, недалеко от студии Sound City. Виг пришел к ним во время подготовки к записи и обнаружил там хаос. «Стены были разрисованы граффити, – вспоминал он, – а диваны перевернуты вверх дном. Они не ложились спать по ночам и тусовались на Венис-бич до шести утра». Нервозность, которую группа испытывала из-за записи, снималась алкоголем, выпиваемым тремя членами группы в избытке. Однажды ночью Криста арестовали за вождение в нетрезвом виде. Джону Сильве пришлось побороться, чтобы вытащить его и вернуть в студию.

Большинство сессий начиналось в три часа дня и продолжалось до полуночи. Во время перерывов Курт бродил по залам студии и разглядывал золотые пластинки таких альбомов, как Rumour группы Fleetwood Mac и Damn the Torpedoes Тома Петти, хотя больше всего его впечатлила пластинка Ивела Книвела, записанная именно там. Лайт-метал-группа Warrant арендовала студию до Nirvana. Когда группа вернулась, чтобы забрать аппаратуру во время сессии Nirvana, Курт завладел системой громкой связи и начал кричать: «Принесите мне вишневый пирог» (Cherry Pie – так назывался хит Warrant). Однажды вечером Курт украл оригинальные мастер-кассеты альбома Ивела Книвела и забрал их домой в Олимпию.

Первую неделю они потратили на то, чтобы записать базовые треки, в основном сосредоточившись на звуке ударных, который был специальностью Вига. Через две недели они записали десять песен, хотя у большинства из них было не больше трех дублей, потому что голос Курта после таких длительных криков пропадал. Многие песни были записаны ранее, во время сессий Smart Studios, и это была скорее техническая работа, чем творческая.

По сравнению с другими сессиями группы проблем было немного. Во время записи Lithium Курт изо всех сил старался сделать свои гитарные партии правильными и постепенно все больше разочаровывался, в итоге разбив свою гитару об пол студии. В итоге Виг решил использовать дубль, записанный во время нервного срыва Курта. Он был озаглавлен Endless, Nameless и помещен на компакт-диск в качестве скрытого трека.

Самой большой проблемой сессии была медлительность самого Курта: он все еще не определился с текстами для многих песен, хотя несколько мелодий, такие как Polly и Breed, группа играла на протяжении многих лет. Когда он закончил тексты, большинство из них были столь же парадоксальны, сколь и откровенны. Многие строки оставляли слушателя в недоумении относительно того, пел ли он о внешних или внутренних обстоятельствах, игнорируя объяснения, хотя и передавая эмоциональный тон. В своих дневниках Курт написал письмо давно умершему критику Лестеру Бэнгсу, жалуясь на состояние рок-журналистики – профессии, которая одновременно очаровывала и отталкивала его, спрашивая: «Почему, черт возьми, журналисты настаивают на второсортной фрейдистской оценке моих текстов, когда в 90 процентах случаев они расшифровывают их неправильно?» Несмотря на мудрость вопроса Курта, он потратил несколько часов, пытаясь понять песни своих кумиров. Он также трудился над своими собственными композициями, поочередно вставляя послания или редактируя себя, когда считал, что был слишком откровенен.