Тиффани Дженкинс - Чистый кайф. Я отчаянно пыталась сбежать из этого мира, но выбрала жизнь

– Боже мой, честное слово, нет ничего более унылого, чем неопределенность. Такое ощущение, что все последние четыре месяца я только и делала, что ждала да гадала, не имея возможности ничего решать, – бурчала я, топчась в медленно ползущей очереди.

– Добро пожаловать в тюрьму, – фыркнула Шарлотта, забирая форму у охранника и направляясь в камеру.

Я решила принять душ, прежде чем влезть в чистую форму. Мне не хотелось надевать ее на грязное тело, поэтому я взяла шампунь взаймы у Сары и встала в очередь к душевой.

Когда каждая новая девушка заходила в душевую, я нетерпеливо поглядывала на часы. На сотни женщин в блоке приходилось всего шесть душевых кабинок, поэтому нужно было подолгу сидеть с мылом в руке, дожидаясь, пока одна из них освободится. Наконец, когда свободного времени оставалось десять минут, а горячей воды уже не было вовсе, подошла моя очередь. Я заперла дверцу и обвела взглядом маленький закуток душевой.

В стоке скопились лобковые волосы и свалявшийся ворс, стены были покрыты хлопьями грязной пены и волосами. Иисусе, как я мечтала помыться в чистой ванной! Благодарение Богу за резиновые шлепанцы: одному Господу известно, сколько болячек собрали бы мои ступни к этому времени, если бы не они.

Я отвернула кран, и меня окатила струя ледяной воды. Правда, она тут же согрелась, но так и осталась еле теплой. Дрожа, я торопливо выдавила на волосы шампунь и начала взбивать его в пену.

Когда я закинула голову назад, подставляя ее под воду, чтобы смыть шампунь с волос, кто-то замолотил кулаками в дверь душевой. Я нащупала очки и выключила воду, чтобы узнать, в чем причина переполоха.

– Что стряслось? – спросила я, вытирая пар с линз и пытаясь расслышать, кто это там мешает мне принимать долгожданный душ.

Обернувшись полотенцем, я приоткрыла дверцу, чтобы выглянуть наружу. Сфокусировав картинку, обнаружила, что все, буквально все смотрят на меня.

– Один, два, три! Джонсон! СОБИРАЙ МАНАТКИ!

Мурашки пробежали по всему телу, когда до меня дошло, что только что случилось. Все начали хлопать и поздравлять меня, а я так и стояла, открыв рот.

– Что, правда, что ли? – переспросила я, боясь дать волю надеждам.

– Да, сучка! Только что выкликнули твое имя через интерком. Давай, шевели булками, пока они, бля, не передумали! – со смехом сказала Тоня.

Я даже не выполоскала остатки шампуня из волос. Метнулась через всю общую комнату прямо в полотенце, что было совершенно против правил, но… что бы они мне сделали? Арестовали снова?

Когда я начала натягивать свежую форму, слезы благодарности появились на глазах. Я бросила взгляд на Сару и вдруг поняла, что она прикрывает рукой рот и тихо плачет.

– О боже мой, Сара! – ахнула я, подходя к ней с распростертыми объятиями.

Она изо всех сил обняла меня за талию и разрыдалась прямо в грудь.

– И как мне, черт возьми, выживать здесь без тебя?! Ты – самая настоящая подруга за всю мою жизнь. – Она шмыгнула носом.

– О-о, детка, у тебя все будет просто отлично! – принялась я успокаивать ее. – А я покончу с «Новой Жизнью» через шесть месяцев, и мы с тобой сможем вместе тусить. Например, пойдем куда-нибудь поужинаем или отправимся на пляж…

– Джонсон! – перебил меня голос из интеркома. – У тебя две минуты, или автобус уйдет.

– Иди, иди. Извини. Я так за тебя рада, Тифф, и так горжусь тобой! У тебя все будет великолепно, я это знаю.

– Спасибо, Сара, и еще спасибо за то, что ты показала мне, какой должна быть настоящая подруга…

Хоть я и радовалась освобождению, вдруг выяснилось, что необходимость собраться и уйти отсюда разрывает мне сердце.

Это место долго было моим домом, и я проводила с живущими в нем людьми по 24 часа в сутки. Как будто смена в летнем лагере подошла к концу, и настало время попрощаться со всеми замечательными друзьями, которых я здесь приобрела.

Девушек в моей камере все прибывало. Были и такие, что пришли проверить, не осталось ли у меня еще чего-нибудь из тюремной лавочки на раздачу, но большинство хотели попрощаться и пожелать удачи.

Я торопливо обняла нескольких подруг и, волнуясь, стала проталкиваться сквозь толпу с матрацем и своими пожитками в руках. Направляясь к главному входу, я услышала, как кто-то из девушек запел, и не успела опомниться, как все остальные подхватили: «На-на-на-на, на-на-на-на, хей, хей, хей, прощай!» Я сглотнула слезы и прошла в двери женского блока Западной тюрьмы под аккомпанемент собственного саундтрека – в последний раз.