1 ...6 7 8 10 11 12 ...72 Сразу, как Надя зашла, она почувствовала запах горелой каши. Одинаково одетые дети бегали по холлу, от их криков стоял такой невыносимый гул, что звенело в ушах. Высокие потолки, длинный коридор, вдоль которого расположены большие комнаты на десять девочек, кровати узкие, с пружинами, на каждой лежал тонкий матрас и верблюжье одеяло. Надя до сих пор вспоминает это место с дрожью, она там прожила одиннадцать лет, помнила, как постоянно хотелось есть, – порции были маленькие, и дети ими не наедались, после ужина они тайком набирали хлеб в карманы и ели его после отбоя.
Зимой в интернате было очень холодно: из окон постоянно дуло, дети спали в свитерах, штанах и носках, а сверху накрывались двумя одеялами. Ночью Надя всегда просыпалась от холода и не могла уснуть до утра. Кровать была очень неудобная, спина полностью проваливалась в пружины, от этого у нее развилась сильная сутулость. По утрам очень тяжело было вставать и умываться, потому что часто не было горячей воды, да еще и отопление отключали. Мылись они раз в неделю, давали всего пять минут на душ, а так хотелось подольше там постоять, погреться в горячей воде!
В интернате выживали те, кого покрывала «дедовщина». Как ни странно, но там она была: в комнате жили девочки разных возрастов, и было принято слушать и подчиняться старшим. С провинившимися младшими разбирались «старшаки»: воспитатели специально приводили малышей, чтобы те их проучили – били так, чтобы не было синяков, а если же они оставались, то надо было говорить, что где-то сам случайно ударился. Чтобы там не сломаться окончательно, нужен был характер и умение давать отпор. Тех, кто писался по ночам, жестоко наказывали – не давали пить и клали на холодную клеенку, а если вдруг это случалось, то высмеивали всей комнатой. За любые провинности – если вдруг узнавали, что хлеб из столовой берешь на ночь, крошки оставишь в кровати, плохо учишься, – сажали в чулан, там можно было просидеть сутки без еды. Было непросто. Очень. На нервной почве у Нади постоянно ныла нога, в девять лет она стала хуже расти, чем другие, и ее периодически клали в больницу на лечение – это были единственные времена, когда она могла спокойно поспать и отдохнуть. Там ее никто не обижал, было тепло, можно было мыться хоть каждый день и просить добавку на ужин.
Это была настоящая школа жизни: дети с малого возраста умели готовить, стирать, убирать, делать мелкий ремонт и шить. Надя шила лучше всех девочек в интернате – она отшивала костюмы для конкурсов, а в более старшем возрасте кроила пиджаки и брюки воспитателям. Учили выживать, но не жить: никто не объяснял, что будет за пределами учреждения, а для многих самый трудный этап в жизни начинался там – дети были одинокими: ни родителей, ни друзей, кроме тех, с кем вырос в приюте. Формировать новое окружение детдомовским детям было очень сложно – они были очень ранимы, сломлены жизнью, тяжело сходились с людьми, поэтому у многих даже после окончания интерната единственными друзьями были соседи по комнате. Самым трудным было признаться себе в том, что ты рожден в семье, которая не готова была нести ответственность за тебя, и перестать себя жалеть, чтобы начать новую жизнь.
Надя росла очень красивой девочкой: была похожа на свою маму – худощавая, длинноволосая, с большими голубыми глазами, стройными длинными ногами, грустным, обращенным внутрь взглядом. В ее глазах всегда был огонек надежды, что, когда она вырастет, ей обязательно повезет и встретится добрый и надежный мужчина, с которым она создаст семью. Она мечтала, что у нее будут красивые голубоглазые детки, которых она будет одевать в самые лучшие наряды. О семье мечтали многие девочки из интерната.
Сейчас Надя с грустью вспоминает, что, когда был Новый год, она не загадывала кукол, мягких игрушек и новых платьев. Она хотела лишь одного – чтобы папа передумал и забрал ее с сестрой домой. Обида на отца мешала Наде жить, память не сотрешь. Шли годы, отец так ни разу и не появился. Воспоминания о том, как жестоко он их бросил, предал и женился на лучшей подруге матери, каждый день всплывали в ее памяти. С годами обида закаменела, тысячи вопросов «Почему?» и «За что?» так и остались без ответов.
За время жизни в интернате у Нади появилась одна подруга, которая была младше ее на год, – Катя. Родителей она помнила плохо: ее мама умерла от передозировки героина, а папа умер от туберкулеза в тюрьме. Вместе с ней они мечтали переехать в Санкт-Петербург и вместе поступить в институт на модельеров, а потом открыть ателье.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу