Ник Мейсон - Наизнанку. Личная история Pink Floyd

Первое шоу состоялось в Атланте, где сила ветра превысила параметры безопасности, и наше сооружение не сработало. Мы попытались решить проблему и подключили целую бригаду ремонтников – они чинили и перестраивали всю конструкцию, а мы тем временем давали концерты под крышей. Однако, преследуемые скверной погодой, трудностями транспортировки гелия и еще более сильным ветром, мы в конечном итоге – подобно капитану Хорнблауэру, который столкнулся с вышедшим из-под контроля парусом, – отдали распоряжение обрезать канат и выпустить эту штуковину на свободу.

Пирамидальная сцена на разных этапах сборки. Дизайн требовал колонн по углам, высотой в сорок с лишним футов, основания площадью в шестьсот квадратных футов (размер приличного дома), общей высоты конструкции в восемьдесят футов и объема гелия, которого хватило бы дирижаблю. При малейшем дуновении ветра вся конструкция дрожала и колыхалась, как лондонский мост Миллениум сразу после открытия.

Конструкция поднялась на несколько сотен футов и перевернулась. Из ее вершины слезой выполз воздушный шар. «Боже мой, да она рожает!» – выкрикнул какой-то обдолбанный американец. Теперь ткани, понятное дело, уже не хватало подъемной силы – и, пока гелиевая «слеза» направлялась в стратосферу, самое большое влажное одеяло в мире весьма неграциозно накрыло автостоянку, где его разорвали на клочки буйные охотники за сувенирами. После шоу мы вышли к авансцене, спрыгнули на землю и беспрепятственно дотопали до ближайшего отеля. Так до нас дошло, что пирамида куда узнаваемее нас, – и мы были довольны.

Небольшой, но наглядной иллюстрацией размаха наших турне был размер завтрака гастрольной бригады. Я случайно оказался в одной из комнат обслуживающего персонала, когда туда прибыл завтрак. Во-первых, принесли его почему-то в два часа ночи после концерта, но это бы ладно – гораздо больше впечатлял масштаб трапезы. Расчет явно был на то, чтобы никто из гастрольной бригады еще сутки не мог смотреть на еду. Бифштекс, яичница, бекон, картофельные оладьи, вафли, кексы и блины подали вместе со свежими фруктами, кукурузными хлопьями, французскими тостами и лимонадом. Завершали пиршество сок, кофе и широкий ассортимент спиртного.

Стив О’Рурк в общительном настроении в Денвере, проводит аудиенцию за кулисами; среди придворных – Рик, гастрольная помощница Вики Робинсон и Джинджер Гилмор (крайняя справа).

Наш аппетит к сценическим эффектам тоже не знал границ, и продолжалось это до самой Канады, где после нашего финального североамериканского шоу какой-то излишне ревностный член гастрольной бригады, поощряемый Аланом Фреем, нашим давнишним американским агентом, решил, что самый простой способ избавиться от оставшейся взрывчатки – прикрепить ее к табло на стадионе и поджечь. Взрыв оказался поистине сногсшибательным. Табло изрыгнуло из себя дым, огонь, а также счет порядка тысячи очков каждой из команд. Нам пришлось заплатить не только за табло, но и за множество стекол, вылетевших в ближайших домах. К счастью, мы успели откланяться до того, как местные спустили на нас собак.

Зал в Лос-Анджелесе, апрель 1975 года.

Затем мы, повинуясь совершенно безумному графику, метнулись обратно в Англию, на концерт в Небуорте, который должен был поразить публику техническими эффектами. То ли нам не хватило времени, то ли мы слишком вымотались. Генераторы стабилизировать не удалось; в течение дня стало ясно, что электронные клавиши Рика надо настраивать заново. Мы, однако, не оценили важности этого факта, так что, когда опустилась темнота и зажглись юпитеры, высота клавишных стала меняться одновременно с громкостью. Получался кошмар. Всякий раз, когда росла громкость, клавиши фальшивили. Под сценой Фил Тейлор, Робби Уильямс и техник из компании, выпустившей генератор, изображая сцену из «Подводной лодки», отчаянно старались исправить ситуацию и вертели ручку генератора. Фил припоминает, что трудились они «мужественно, но безнадежно», а клавишные тем временем продолжали блуждать между диезом и бемолем.