Ник Мейсон - Наизнанку. Личная история Pink Floyd

Перед выступлением в клубе «Чита» Сид решил, что кудри у него завиты слишком круто и их надо выпрямить. Он послал кого-то за гелем для волос, который затем щедро намазал на голову. Обутый в невообразимые зеленые сапоги на резиновых застежках, на протяжении первого номера Сид опять принялся расстраивать гитару. Разозлившись, Роджер так набросился на свой бас, что порезал руку. Ему одолжили грушевидную бас-гитару Vox , у которой не было бриджевой крышки, и Роджер все время цеплялся за оголенные струны. В самом финале выступления Роджер расколотил эту гитару на мелкие кусочки. Ее владелец, судя по всему, пришел в восторг и спокойно собрал осколки в сумку. Несмотря на все это, концерт вышел по-настоящему классным. Публика очень нас полюбила – как и необычная разогревающая группа под названием Lothar and the Hand People . Никого из членов группы Лотаром на самом деле не звали – это было прозвище их терменвокса, совершенно замечательного русского изобретения, издававшего потрясающие звуки а-ля «Доктор Кто», когда исполнитель водил перед ним рукой. Позднее Брайан Уилсон использовал терменвокс в песне «Good Vibrations». Вдобавок в группу Lothar and the Hand People входило несколько роскошных молодых женщин. Как я припоминаю, ни на каких инструментах красавицы не играли, а просто в довольно авангардной манере двигались под музыку, когда она их захватывала.

Отчасти наша группа продвигалась на телевидении. За многие годы до MTV система продвижения заключалась в том, что группа появлялась в одном из текущих звездных шоу. Ведущий, обычно популярный певец в годах, жаждущий продлить свою карьеру, пел пару номеров, затем непринужденно болтал с гостями, и беседу перебивали музыкальные интерлюдии – в нашем, к примеру, исполнении. Сид уже приближался к кататоническому состоянию, и вы не ошибаетесь, если думаете, что ни к чему хорошему это не приводило. Сид становился трудным, если не вообще неуправляемым. Прекрасно изобразив песню под фанеру для пробного прогона, он затем равнодушно стоял во время записи, а режиссер тщетно твердил: «О’кей, пошла запись». Так что вокал пришлось взять на себя Роджеру с Риком, а Сид мрачно взирал куда-то вдаль. Исполнив «See Emily Play» под фонограмму и умирая со стыда, мы перешли к беседе. Если в пределах досягаемости микрофона оказывались другие гости, они безжалостно тянули одеяло на себя, встревая с рассказами, анекдотами или идиотскими замечаниями.

На одном шоу ведущим выступал Пэт Бун – он любезно держал других гостей на расстоянии, желая насладиться непринужденной беседой с нами. Мы выкручивались как могли, и все равно поболтать он решил с уже весьма нестабильным Сидом. Весь мир затаил дыхание, когда он спросил, что любит Сид. Мы в ужасе перебирали в уме бесчисленные неподобающие отклики. «Америку», – бодро сказал Сид. Пэт улыбнулся, публика разразилась восторженными криками, а мы втроем, обливаясь холодным по́том, потащили Сида прочь.

Вне телевизионных студий Сид был немногим лучше. Выйдя после встречи в Capitol Records , мы стояли на углу Голливудского бульвара и Вайн-стрит. «А тут мило, в этом Лас-Вегасе», – заметил Сид. Позднее, в «Голливуд гавайян», типичном лос-анджелесском отеле с подсвеченными кактусами и кричащим декором, Роджер обнаружил Сида в кресле – тот спал, и пальцы ему обжигала тлеющая сигарета.

Мы были сыты по горло. Эндрю позвонил Питеру в Лондон и взмолился: «Вызволяй нас отсюда». Мы выполнили свои обязательства перед Западным побережьем, но отменили все концерты на Восточном и улетели обратно в Европу прямиком на выступление в Голландии. Если требуется еще какое-то доказательство того, что мы не хотели признавать всей тяжести состояния Сида, то лучшего не сыскать. В голове не укладывается, с чего мы взяли, будто ему помогут новые концерты сразу же после трансатлантического перелета.

Тем временем в Англии Брайан Моррисон организовал нам участие в концертном туре Джими Хендрикса. Нам выпала прекрасная возможность посмотреть, как играет Джими, и реально провести время с музыкантами, которых мы обожали. Наконец-то мы сумели найти общую почву с другими группами, в особенности с The Nice , у которой были схожие музыкальные склонности, но подкрепленные поразительным техническим мастерством, а в случае их клавишника Кита Эмерсона, будущего участника Emerson, Lake & Palmer , – подлинной виртуозностью.

Эти сборные гастроли проходили по очень жесткому графику. Главной задачей промоутера было позаботиться о том, чтобы фанаты Джими Хендрикса получили за свои деньги добротный товар. В общем, что бы ни случилось, Джими должен был появляться на сцене вовремя. Посему всякий раз, когда выступали мы, кто-то стоял на страже с секундомером и следил, чтобы мы не вышли за рамки отведенных нам восьми минут. Эндрю припоминает, что за превышение хронометража строго корили, а за повторное нарушение сняли бы с гастролей. Так что наши длинные номера вроде «Interstellar Overdrive», видимо, жестоко сокращались. Питер Уинн Уилсон вспоминает, что в этом туре наше световое шоу фактически было лишним – в залах ярко горел свет. Он пытался убедить менеджмент вписывать в райдер по всем контрактам пункт о том, чтобы свет в зале гасили, а нам обеспечивали экран и проекционное место, но до такого оставалось еще несколько лет.