Алексей Асмолов - Фронт в тылу вермахта

Мы были полны впечатлений от увиденного, услышанного, пережитого. Не могу в связи с этим не привести свидетельство из книги Г. Гусака о Словацком национальном восстании: «Возрожденная республика сохранила то же название, что и раньше, но внутри страны многое изменилось. Иные силы, силы трудового народа, стали движущими в ее дальнейшем развитии… Эта весна 1945 года наполнила надеждами и наш народ. После тяжелых боев, жертв и потерь перед ним открылись перспективы решения вековых, наболевших национальных и социальных проблем. Сотни тысяч людей внесли личный вклад в борьбу за свободу, за ее новое содержание, за ее социалистическое будущее».

Словацкое национальное восстание — одна из самых ярких страниц в истории словацкого и чешского народов. По размаху, ожесточенности и продолжительности боев с гитлеровскими захватчиками, по количеству участвовавших в них словаков и антифашистов различных национальностей, по своему вкладу в разгром общего врага это восстание — одно из крупнейших международных вооруженных выступлений трудящихся Европы против фашизма. Восстание ознаменовало высший этап борьбы народов Чехословакии против немецкого и местного фашизма. Это был подвиг народа, осуществленный под руководством коммунистической партии.

Одним из важнейших заветов Словацкого национального восстания, которое оно передало новым поколениям, является верность дружбе с нашей страной, союз с ней на вечные времена. «Если мы говорим о восстановлении чехословацкого государства, о восстановлении нашей национальной жизни, мы должны сказать о том, как мы завоевали эту свободу, кто нам помогал, — подчеркивал Г. Гусак в своей речи на митинге в Банска-Бистрице 29 августа 1969 года. — Конечно, каждый народ, словацкий и чешский, внес большую долю в завоевание свободы. Но могли ли, друзья, Словацкое национальное восстание, партизанское движение в нашей стране иметь сколько-нибудь большую перспективу без помощи и без наступления Советской Армии в направлении наших границ и нашей территории? Мы знаем, что вся наша борьба — и борьба не только чешского и словацкого народов, но и других европейских народов — была связана и зависела от борьбы и жертв Советской Армии и советского народа. Об этом мы должны постоянно напоминать. На основе этого была восстановлена наша свобода, на этом и впредь основаны безопасность и уверенность чехословацкого государства».

В послевоенные годы я нередко бывал в Чехословакии, посещал места, связанные с борьбой против общего врага. Бывал, конечно, в Банска-Бистрице, Мартине, Слияче, в Ясене, городах и селах, жители которых избрали меня своим почетным гражданином. Как много изменилось и продолжает меняться с тех пор, как прошли здесь бои. Но неизменной остается память чехословацкого народа о том времени.

Бережно сохраняется отстроенный заново домик, где располагался Главный штаб партизанского движения. Заботливые руки сохранили саму эту избушку и все, что в ней было в те давние дни: грубо сколоченный стол у окна, нары, глиняный рукомойник у входа, чернильницу-невыливайку на столе, папку с бумагами на полке. Чугунная печка, закопченный потолок, сковородки и кастрюльки… Оружие — наши советские автоматы времен войны. Гранаты. Папаха и ватник на деревянных гвоздях у входа.

На открытии этого музея-мемориала побывал в августе 1974 года Борис Полевой. Вот как описал он свои впечатления в книге «Тридцать лет спустя»:

«Вереница людей медленно, тихо проходит через это партизанское жилье, словно бы приобщаясь к героической атмосфере тех дней, уже подернутых дымкой легенды. И невольно начинаешь волноваться, будто и впрямь вступаешь в свое прошлое. Невольно думаешь, что эта вот хата — кусок бережно восстановленной подлинной истории — с точки зрения коммунистического воспитания молодежи не менее действенна, чем памятники из гранита, мрамора, бронзы, как и наиболее действенными в сегодняшнем Сталинграде являются не грандиозные монументы с аллеями и фонтанами, а руины мельницы на берегу Волги, сплошь искалеченные пулями и осколками…»

В моей московской квартире, которую друзья по минувшей войне называют нередко «партизанской землянкой», многое напоминает о партизанских годах, о Чехословакии. Боевые реликвии, сохранившиеся с войны, многочисленные сувениры. Но особенно много писем, которые шли мне все эти годы, в том числе и из Чехо-Словакии. Пишут знакомые и незнакомые, те, с кем воевал, и те, кто родился уже после войны. И эти письма, а также встречи с бывшими чехословацкими партизанами, убеждают, сколь прочна дружба между советским и чехословацким народами, нашими коммунистическими партиями, сколь слита наша история, страницы которой в годы минувшей войны были написаны и скреплены совместно пролитой кровью.