Эрик Ларсон - Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

Но ему уже казалось, что оставаться на Даунинг-стрит, 10 неуместно. Чем больше он думал о вступлении в ряды Королевских ВВС, тем больше росла его неудовлетворенность и потребность куда-то вырваться. Теперь он преследовал эту цель, как когда-то преследовал Гэй Марджессон – с бесплодным сочетанием желания и отчаяния. «Впервые с начала войны ощущаю недовольство и неустроенность, впервые мне скучны почти все, с кем я встречаюсь, впервые у меня нет совершенно никаких идей, – записал он в дневнике. – Мне явно нужны какие-то перемены, и я полагаю, что активная, практическая жизнь в Королевских ВВС – подходящее решение. Я не так уж стремлюсь принести себя в жертву на алтарь бога Марса, но я уже достиг той стадии, когда думаешь, что ничего не имеет особого значения» [1024] Там же, 472. .

В целом Йозеф Геббельс был доволен ходом войны. Насколько он мог судить, боевой дух англичан постепенно падал. Сообщали, что крупный авианалет на Портсмут вызвал настоящую панику. «Эффект опустошительный, – писал Геббельс в дневнике. – Секретные донесения, поступающие из Лондона, говорят о крахе морального состояния и о том, что главным образом это вызвано нашими воздушными рейдами». А в Греции, писал он, «англичане бегут без оглядки» [1025] Fred Taylor, Goebbels Diaries , 332. .

Но самое лучшее – то, что сам Черчилль, похоже, впадал во все больший пессимизм. «Говорят, что он в очень подавленном состоянии, целыми днями курит и пьет, – отмечал Геббельс в дневнике. – Именно такой враг нам и нужен» [1026] Там же, 331. .

Его дневник так и брызжет энтузиазмом по отношению к войне – и к жизни. «Какой изумительный весенний день за окнами! – писал он. – Как прекрасен может быть мир! А у нас нет возможности насладиться им. Человеческие существа так глупы. Жизнь так коротка, а они еще и сами себе осложняют ее» [1027] Там же, 335. .

За 24 и 25 апреля 17 британских бойцов спешно покинули Грецию. На следующий вечер (и в ночь на 27 апреля) эвакуировались еще 19 000. В Египте танки Роммеля продолжали движение вперед. В Англии нарастала озабоченность: быть может, британские войска вообще не в состоянии ни наступать, ни удерживать занятые территории? Это была третья масштабная эвакуация войск с тех пор, как Черчилль стал премьер-министром: сначала Норвегия, потом Дюнкерк, теперь – Греция. «Вот все, что мы по-настоящему умеем!» – язвил Александр Кадоган в своем дневнике [1028] Cadogan, Diaries , 374. .

Почувствовав, что эти военные неудачи могут смутить британскую общественность и Соединенные Штаты, Черчилль выступил с радиообращением вечером 27 апреля, в воскресенье (из Чекерса). Он представил свои недавние посещения городов, пострадавших от бомбежек, как откровенную попытку оценить настроения народа. «Я вернулся ободренным и даже освеженным», – заметил он, подчеркнув, что боевой дух общества на высоте. «Более того, – продолжал он, – я чувствовал, как меня охватывает общее возвышение духа, которое словно бы приподнимает человечество и его тяготы над уровнем зримых фактов, в область радостной безмятежности, хотя обычно мы считаем, что эта область находится где-то в лучшем мире» [1029] Gilbert, War Papers , 3:548. .

Возможно, здесь он несколько переборщил. «Его заявление, что моральное состояние лучше всего в тех районах, которым больше всего досталось от бомбежек, трудновато было переварить», – писал на больничной койке автор одного из дневников, участвующий в программе «Массовое наблюдение» [1030] Toye, Roar of the Lion , 95. . Он слышал, как другой пациент, слушая эту речь, выругался в адрес Черчилля: «Ах ты – лжец!»

Черчилль заверил слушателей, что ощущает свою глубокую ответственность за то, чтобы благополучно вывести их «из этой длинной, суровой, хмурой долины», и предложил им повод для оптимизма. «Существует меньше 70 млн злокачественных гансов, некоторых можно исцелить, а некоторых лучше убить», – заявил он. Однако он подчеркнул: «Численность народов Британской империи и Соединенных Штатов составляет почти 200 млн только на родине и в британских доминионах. У них больше богатств, больше технических ресурсов, они выплавляют больше стали, чем все страны остального мира вместе взятые». Он призвал аудиторию не утрачивать «чувство масштаба, чтобы не падать духом и не тревожиться».

Черчилль остался доволен своим выступлением, однако понимал, что не может себе позволить дальнейшие военные неудачи, особенно на Среднем Востоке, где британские войска когда-то добивались столь ярких успехов. В директиве под грифом «Совершенно секретно», направленной военному кабинету 28 апреля, в понедельник, он потребовал, чтобы в войсках все осознали, «что жизнь и честь Великобритании зависят от успеха обороны в Египте» [1031] Gilbert, War Papers , 3:556. . Все планы, где рассматривались эвакуация британских войск из Египта или намеренное затопление британских же кораблей в Суэцком канале с целью затруднить в нем судоходство, надлежало немедленно изъять из обращения и поместить в специальное хранилище со строго контролируемым доступом. «Нельзя допустить, чтобы об этих планах кто-то обмолвился хоть словом, – писал он. – Сдача в плен офицеров и рядовых будет считаться приемлемой, лишь если по меньшей мере 50 % личного состава данного подразделения или группировки выбыло из строя убитыми и ранеными». Любой генерал или штабной офицер, оказавшийся перед угрозой неминуемого пленения, должен выхватить свой пистолет и сражаться до конца. «Честь раненого неприкосновенна, – писал он. – Всякий, кто смог убить ганса или даже итальянца, сослужил хорошую службу».