Иван Травкин - Всем смертям назло

25 декабря. Много ли человеку нужно для радости! Вбежал ко мне в каюту на плавбазе политрук с соседнем лодки В. Быко-Янко. «Прибавили, — кричит, — прибавили!» И сияет как солнце. И верно, хлебную норму увеличили. Теперь рабочий получает триста пятьдесят граммов хлеба, а служащие и иждивенцы — по двести.

26 декабря. Опять начались воздушные тревоги. Бомбежки и обстрелы заставляют ленинградцев перебираться в нижние этажи и подвалы. Люди умирают. Небольшая прибавка хлеба — существенная моральная поддержка, но может ли она помочь тем, кто так истощен? Везут и везут мертвых в морг на санях, на листах фанеры. Стоят сильные морозы. В блокированном городе они переносятся особенно тяжело.

Кругом развалины, сугробы снега на улицах, а в райкомах партии и райисполкомах уже готовят планы восстановления города. Удивительный народ — советские люди!

27 декабря. Сообщение Ленинграда со страной налажено по льду Ладожского озера. Вереницы машин везут сюда муку, крупу, масло, сахар, мясо, табак, медикаменты. Везут, несмотря на близость врага, несмотря на бомбежки. Герои-шоферы трудятся без отдыха. Из Ленинграда этим же путем (действительно Дорога жизни!) вывозят больных и раненых, женщин и детей.

28 декабря. Освобожден родной мой Наро-Фоминск!

31 декабря. Вечером мы с комиссаром Костылевым собрали людей в кубрике плавбазы, поздравили с Новым годом. Пусть он станет годом расплаты с врагом, годом наших новых боевых успехов, годом побед над фашистами!

За сорок минут до полуночи получил разрешение навестить семью.

1 января 1942 года. Штабной грузовик подбросил меня домой за минуту до наступления Нового года. Встречал его в кругу семьи. В восемь часов утра устроили праздничный завтрак. Дети получили по две галеты, по кусочку шоколада и по стакану клюквенного киселя. Сколько радости доставило это детишкам! Праздничный завтрак для взрослых состоял из двух черных сухарей и пяти граммов сливочного масла на брата и банки мясных консервов на троих. После такого пиршества с матерью жены сделалось плохо. Прощаясь со мной, дети все повторяли один вопрос: «Папа, когда еще будет праздник?»

По дороге на корабль прошел мимо Казанского собора, вышел на безлюдный Невский проспект. Тишина, только под ногами снег скрипит. Перешел через Аничков мост, непривычно опустошенный. Знаменитые бронзовые скульптуры Клодта сняты с пьедесталов. На углу Литейного проспекта стоит, прислонившись к стене, и плачет навзрыд закутанный в непонятные одежды человек. Невозможно было определить, мужчина это или женщина. Спрашиваю, в чем дело, что случилось. Человек замахал руками и еще сильнее зарыдал: он потерял продовольственные карточки, а месяц только начался…

Сжалось сердце. Когда же настанет день расплаты с фашистскими людоедами?

5 января. С утра продолжается артиллерийский обстрел города. Часто снаряды падают у Литейного моста в не посредственной близости к подводным лодкам и плавбазе «Полярная звезда». Одна смена стоит в боевой готовности, остальные моряки заняты ремонтными работами.

6 января. Ильин ходит именинником. В полдень доложил мне: «Кормовые и носовые горизонтальные рули при перекладке берут нормальную электронагрузку». Это большой успех. Электрики и рулевые долго бились над рулями, пока не заставили их нормально вращаться вокруг своих осей. Страшно капризными оказались механизмы.

11 января. Вчера на открытом партийном собрании решили все ремонтные работы завершить к двадцать четвертой годовщине Красной Армии.

На лодке теперь весь экипаж состоит из коммунистов и комсомольцев. Чем больше трудностей, тем сильнее люди тянутся к партии. С начала войны число коммунистов выросло в четыре раза. И так на всех кораблях соединения.

22 января. Мороз сорок градусов. Горожане ломают на дрова последние деревянные изгороди и постройки. Матросы прорубают во льду лунки, из которых жители берут воду. Всю зиму подводники шефствуют над этим «водоснабжением»: подрубают, очищают снег со ступеней набережной, прокладывают тропки в сугробах, иной раз помогают ослабевшему человеку выбраться на набережную с саночками, нагруженными ведерками с водой. Возвращаются матросы с этих встреч на льду взволнованные и хмурые. Разговоры все больше вращаются вокруг одного вопроса: скоро ли, скоро ли пойдем бить врага.

23 января. Сегодня довелось побывать дома. В комнате стужа. Окна забиты фанерой, занавешены половиками. Степы почернели от дыма железной печурки. Мать жены не выдержала нервных потрясений, потеряла рассудок, говорит что-то несвязное, то плачет, то смеется. Жена, исхудавшая, с потемневшим лицом, глубоко запавшими глазами, едва передвигается по комнате. Девочки с серыми дряблыми личиками дистрофиков, закутанные в платки и одеяла, сидят рядом на кровати и едят суп из… столярного клея. А на улице то и дело грохают разрывы снарядов.