Иван Травкин - Всем смертям назло

Но отстреливаться не понадобилось. Когда катер причалил к берегу, с него сошли советские моряки…

А Евгений Панкратов получил письмо из героического города на Волге, где только что завершилась историческая битва. Вот что писала мать моряку:

«Женя, наш поселок весь разрушен, но от этого он стал еще дороже. Когда мы подплывали по Волге к городу, сердца наши пылали злобой к проклятому врагу Враг сломал здесь свой хребет, а город наш, как богатырь, стоит над красавицей Волгой. Он был, есть и будет, и слава о нем пройдет по всей земле».

Читали гвардейцы письма родных и близких и снова рвались в бой.

Опять весна. Ремонт нашего корабля закончен. Командир бригады подводных лодок доложил командующему флотом о своем намерении поручить гвардейскому экипажу «Щ-303» первому открыть летнюю кампанию. Тот одобрил предложение.

Мы это восприняли как высокую честь. И старались ее оправдать. Черно-оранжевые гвардейские ленточки на бескозырках, гвардейский знак и ордена на груди обязывали ко многому. Моряки стали строже, требовательнее относиться к своему труду, ко всему своему поведению.

Инженер-механик Ильин, только что пришедший к нам со строящейся лодки минер старший лейтенант Бутырский и старший лейтенант Ленькин, сменивший Калинина на должности помощника командира корабля, энергично готовили лодку к плаванию.

Старшего лейтенанта М. С. Калинина направили на учебу. Вернулся он в бригаду уже командиром лодки. В 1945 году за отвагу и мастерство в боях ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Перед самым походом встал вопрос о судьбе акустика Мироненко. Его талант много раз выручал нас в боях, по грохот бомбежек повредил моряку слух. К нам прислали нового акустика Васильева. Мироненко со слезами на глазах просил оставить его на лодке. Мы понимали, как трудно моряку расставаться с кораблем. Но что оставалось делать? Ведь ему необходимо было лечение… Уступил я настойчивым просьбам Мироненко и добился разрешения оставить его на корабле еще на один поход.

Блокаду Финского залива противник и этой весной осуществлял на прежних позициях — готландской и порккала-уддской. Но основной противолодочный рубеж был теперь не в районе острова Гогланд, а в самом узком месте Финского залива — между островом Найссар и полуостровом Порккала-Удд. По данным разведки мы знали, что этот район гитлеровцы тщательно заграждают стальными сетями и минами разных типов. К концу апреля противник выставил здесь два ряда сетевых бонов, которые протянулись от одного до другого берега и полностью перегородили залив.

Бон — это подвешенная к многочисленным поплавкам и поставленная на тяжелые якоря массивная стальная сеть с квадратными ячейками. Сплетена она из троса диаметром восемнадцать миллиметров. Каждая сторона ячейки равнялась четырем метрам. Длина отдельных секций сети достигала двухсот пятидесяти метров, а высота — сорока — семидесяти метров.

Между Найссаром и Порккала-Удд гитлеровцы поставили 8500 мин, в том числе 560 донных и 1360 якорных магнитных.

Авиация Краснознаменного Балтийского флота наносила удары по кораблям и базам противника с целью помешать ему усиливать противолодочные заграждения. Однако, как после выяснилось, гитлеровцам все-таки удалось создать здесь мощнейший рубеж.

Гогландская позиция перекрывала залив по линии Гогланд — Большой Тютерс — Вигрунд и имела большую тактическую глубину. Позиция состояла из антенных, донных и якорных магнитных мин, выставленных ярусами, и разветвленной системы постов наблюдения и связи, прожекторных установок и береговых батарей на островах. Весной фашистское командование прислало сюда около ста сорока противолодочных кораблей и катеров. На острове Большой Тютерс и полуострове Порккала-Удд у противника имелись шумопеленгаторные станции.

Все это приходилось учитывать. Часами мы просиживали над картами, изучая препятствия, которые нам предстояло преодолеть.

В первую группу входили три лодки: наша «Щ-303», «Щ-408» под командованием капитан-лейтенанта Кузьмина и «Щ-406» под командованием капитана 3 ранга Осипова. Выход планировался на середину апреля, возвращение — на конец июля. Неожиданно эти сроки пришлось перенести, потому что вражеская авиация участила налеты на Кронштадт, при этом она сбросила магнитные мины на створе кронштадтских маяков. Траление фарватеров затянулось до 7 мая. К этому времени фашисты еще более усилили свои противолодочные позиции.