Ольга Шильцова - Хвосты удачи. Истории из жизни ветеринарного врача [litres]

– Сидеть, холера. Не боись, ребята, без команды не кинется. Держи зажигалку, да и пойдем мы, а то время позднее.

Валерий решительно взял пакеты из рук растерявшейся селянки и пошел по улице, убедившись, что та следует за ним. Компания сочла за лучшее отвязаться, и мужчина обратился к спутнице:

– Здравствуйте, меня Валерий зовут. Простите за этот балаган, мне показалось, что вам требуется помощь.

– Нина. Спасибо, но не стоило. Они дурачились просто, не думаю, чтоб обидели. Меня тут все знают, я на почте работаю. Эти из дачников, должно быть. Прицепились как репей. А вы откуда?

– Недавно переехал, хочу быть к дочке поближе. У зятя здесь дом, Филатов фамилия. А вы где живете?

– Вот тот желтый дом. Вы заходите как-нибудь, я вам огурцов дам. Одной не съесть столько, не знаю, зачем насажала.

Женщина присела на корточки и осторожно погладила Малыша.

– Красавец! Умница!

Пес рванулся вылизать лицо новой знакомой, но хозяин держал крепко, и получилось только ткнуться мокрым носом в теплую мягкую ладонь.

– Его правда зовут Малыш?

– Понимаете, я его нашел вот такусеньким, а потом прижилось имя-то. Вы не смотрите, что он большой, ему девять месяцев всего. Щенок почитай. К полутора годам заматереет.

Случайно встретившись, мужчина и женщина никак не могли расстаться. Поговорив про собак, обсудили жизнь в деревне, вспомнили и выросших детей. Валерий действительно зашел через несколько дней, только не за огурцами, а починить покосившийся забор. Потом – приподнять крыльцо. Предложенные деньги он презрительно отвергал, но всегда соглашался остаться на обед, уминая домашнюю еду с неподдельным и оттого трогательным наслаждением. Со временем и вовсе перебрался, правда, для собаки пришлось строить вольер на улице.

Валерий с Малышом были в лесу, когда у калитки остановилась молодая красивая девушка с короткой стрижкой. Нина бросила возиться с грядкой, выпрямилась и пошла открывать.

– Здравствуйте, я Вика. Валерьевна.

– Очень приятно, Нина, можно без отчества, – улыбнулась женщина.

– Слушайте, мой отец – запойный алкоголик. В какой момент он сорвется – никто не знает. Но это случится, чудес не бывает. Не обманывайте себя.

У Нины в голове всплыл старый стишок: «Пусть говорят, что яйца курицу не учат, но ты – совсем другой, особый случай». Она заговорила, тщательно подбирая слова:

– Вика, я живу в деревне без малого пятьдесят лет. Думаешь, я алкашей не видела? Твой отец – хороший мужчина, и я рада тому, что мы съехались. Быстро, да, но это не романтика, как у вас, молодых. Мы просто нужны друг другу. А сковородка у меня всегда под рукой на случай чего.

Виктория пожала плечами:

– Делайте, что хотите, я предупредила. Адьес.

Нина ненадолго скрылась в доме и легко побежала по дороге, догоняя сердитую девчонку. Протянула ей пакет и пояснила:

– Я пирожки только испекла, возьми. Костю своего угостишь. И заходите к нам в любое время, хорошо?

Сдобный домашний запах печева разносился, казалось, на всю улицу. Язвительный ответ растаял у Вики на языке, и она пробормотала:

– Спасибо, как-нибудь.

Дома Костя вгрызся в пирожок с капустой, что-то одобрительно проворчал и посмотрел на Вику, мрачно ковыряющую какой-то сучок на стене дома.

– Почему ты не можешь просто за них порадоваться?

– Сама не знаю. Прямо бесит, что у него все хорошо. Я давно запретила себе верить, что отец может измениться – и вот на тебе. Мне реально обидно! Если он мог бросить пить в любой момент, чтоб ему не сделать это лет пять назад?

Константин вздохнул. Иногда Виктория вела себя как сущий ребенок.

– Иди ко мне, Вик. У нас своя жизнь, у них своя. Все будет хорошо.

Третьекурсник замер в операционной, наблюдая, как Константин Михайлович лигирует крупный сосуд, питающий молочные железы. Устроиться практикантом на время летних каникул было невероятно круто.

– Влад, фасция сохнет, – с мягким упреком обратился к нему хирург.

Ассистент послушно увлажнил ткани теплым физиологическим раствором. Кошка на операционном столе напоминала ему освежеванного кролика.

– Константин Михайлович, а стоило ли оперировать кошку, в шестнадцать-то лет? – пробасил парень.

– Старость – не диагноз, – рассеянно пробормотал Константин, сосредоточенно накладывающий швы. Но когда работа была закончена и анестезиолог уложила кошку в теплую кислородную камеру, хирург развил свою мысль:

– Понимаешь, продолжительность жизни у кошек сильно зависит от генетики. Для одних пятнадцать лет – предел, а другие могут и до двадцати скрипеть с полным комплектом зубов и отменным аппетитом. У этой кошки карцинома молочной железы высокодифференцированная, в легких чисто. Ну и кровь приличная, никаких признаков почечной недостаточности. Хорошие шансы.