Бетти Лифтон - Король детей. Жизнь и смерть Януша Корчака

17. Симбиоз

18. Зло и злоба

19. Судьба и свобода воли

Подобный интеллектуальный пир мог бы удовлетворить и взрослых ценителей, но увлечь детей чем-либо становилось все труднее. За их сравнительно нормальным внешним видом «скрывались усталость, уныние, раздражение, недоверие, обида, тоска». Приют превратился в «обиталище стариков», «санаторий для богатых капризных пациентов, думающих только о своих болезнях». Озабоченные своей температурой, дети каждое утро спрашивали: «Сколько сегодня у меня?», или «А у тебя какая?» Они соревновались в том, кто хуже себя чувствует, кто хуже всех спал. Когда Леон впервые в жизни упал в обморок, он без устали пересказывал всем свои ощущения.

Корчак советовал всем воспитанникам вести дневник, подобный тому, какой вел он сам, — доктор полагал, что это поможет детям управлять своими чувствами. Он давал им читать свои записи в обмен на разрешение читать то, что написали они. Это вызывало взаимное уважение. «Мы обмениваемся как равные, — писал он в дневнике. — У нас общие переживания, общий опыт. Мой — не столь концентрированный, скорее разбавленный, водянистый, а в остальном — такой же».

Серьезность их дневниковых записей его пугала. Марсель торжественно обещал дать пятнадцать грошей бедняку за то, что тот нашел его перочинный ножик. Шлама писала об одной вдове, которая, вся в слезах, сидела дома и ждала, когда ее сын принесет из-за стены что-нибудь поесть: она не знала, что немецкий полицейский застрелил мальчика. Симон писал: «Мой папа каждый день выбивался из сил, чтобы у нас на столе был хлеб. И хотя он все время был занят, он любил меня». Митек хотел бы иметь обложку для молитвенника, который прислали из Палестины его покойному брату к бар-мицве. Яков сочинил стихотворение о Моисее. Абус написал: «Когда я долго сижу в туалете, говорят, что я — эгоист. А мне хочется, чтобы меня любили».

Пережив подобное унижение в Павяке, Корчак с сочувствием относился к Абусу. И предложил выход из положения, одновременно указав, как можно существенно сократить поголовье мух, в изобилии расплодившихся в приюте:

1. Пошел в туалет по-маленькому — поймай пять мух.

2. Пошел в туалет второго класса (дырка и ведро) по-большому — поймай десять мух.

3. Пошел в туалет первого класса (с сиденьем) — поймай пятнадцать мух.

Когда один из воспитанников спросил, нельзя ли ему поймать положенное число мух позже, другой мальчик ему ответил: «Иди и делай свое дело, а мух я за тебя поймаю». Еще какой-то мальчуган задал вопрос: «А если я муху подшиб, а она улетела, это считается?»

Таким образом дети не только избавлялись от мух (каждая муха, пойманная в помещении изолятора, засчитывалась за двух), но и демонстрировали «мощный дух коллективизма».

Корчак знал, что ему следует предложить детям нечто большее, чем дневниковые записи и истребление мух, чтобы они смогли преодолеть тяжкие невзгоды, — нечто такое, что могло бы их захватить и успокоить. Он подумал, что для этой цели подходит пьеса индийского поэта и философа Рабиндраната Тагора «Почтовое отделение». Пьеса была так близка Корчаку по стилю и отношению к детям, что он без труда мог восстановить текст этого произведения, в котором говорилось об умирающем ребенке, Амале, чья душа была так чиста, что от соприкосновения с ней жизни других людей становились богаче, ярче.

Эстерка Виногрон, прежде студентка факультета естествознания Варшавского университета, а теперь сотрудница приюта, вызвалась поставить эту пьесу. Она помогала Корчаку в его врачебных обходах с такой серьезностью и ответственностью, что вскоре стала его любимицей. Начались читки. Главная роль досталась Абраше. Мальчик пользовался любовью сверстников и играл на скрипке. По плану премьера должна была состояться в субботу восемнадцатого июля после трех недель репетиций.

Как-то раз, когда дети мастерили декорации и костюмы, у приюта остановилась Нина Кшивицкая, христианская приятельница брата Стефы, которая несла пакет с едой своему мужу-еврею, жившему в гетто. Она прихватила и кое-что для Стефы, хотя и знала, что та неодобрительно относится к подаркам. Пытаясь разговорить Стефу, Нина вспомнила, что при таких беседах ей обычно приходилось нелегко: ответы Стефы были просты и кратки, а вопросы отличались строгой конкретностью. И, лишь говоря о своем брате Сташе, она оживлялась. Стефа сказала, что очень обеспокоена, поскольку довольно давно не получала известий о брате. Пока они разговаривали, из дверей приюта выбежал Корчак и с криком набросился на работников соседнего ресторана, оставивших мешки с мусором прямо у входа в приют. Он покраснел и не стеснялся в выражениях. Увидев его в таком состоянии, Нина смутилась и быстро ушла.