Эрих Фромм - Мой пациент – Гитлер. Психоанализ фюрера

Есть ряд и других аспектов, по которым Гитлер не кажется своим приближенным тем самоуверенным фюрером, каким ему нравится считать себя. Одним из наиболее выразительных из них является его поведение в присутствии признанных авторитетов. При таких обстоятельствах он явно нервничает и очень скован. Еще в 1923 году Людеке сообщает: «На конференции с Лохнером Гитлер сидел и изо всех сил мял руками свою фетровую шляпу. Его выражение лица было почти покорным».

Фромм пишет:

«Готовность Гитлера войти в милость к присутствующим коронованным особам много комментировалась. Он клялся, дергался и едва не вставал на колени в своем усердии угодить слишком толстой и уродливой принцессе Луизе фон Шахшен-Майнинген, ее брату – наследному принцу Георгу, а также их сестре – великой герцогине Захен-Веймар. Сияя в своем подобострастии, он лично рвался принести им закуску из буфета».

Во время его визита в Рим Гусе пишет: «Сопровождая королеву Елену в Риме, он был похож на вынутую из воды рыбу. Он не знал, что делать со своими руками». Чрезвычайно подобострастен он был к Гинденбургу. Его отношения с людьми очень четко иллюстрируют фотографии, снятые на этих встречах. На некоторых из них он выглядит так, как будто вот-вот собирается поцеловать руку президента. Фланнери также сообщает, что Гитлер, впервые встретившись с Петеном, взял его под руку и проводил к машине. Ханфштенгль сообщает, что он нашел Гитлера за дверьми банкетного зала, в котором давали обед в честь бывшей жены кайзера. Он не мог решиться войти и встретиться с ее высочеством. Когда Ханфштенгль в конце концов, убедил Гитлера войти, последний был настолько скован, что мог лишь, заикаясь, вымолвить несколько слов, а затем попросил разрешения удалиться. Можно привести много других примеров. Под весом доказательств кажется верным, что Гитлер действительно теряет самообладание, когда лицом к лицу встречается с признанными авторитетами, занимающими высокое положение в обществе, или с особами королевской крови.

Такое подобострастное отношение также очевидно, когда он пользуется титулами. Это хорошо описано Ланиа в отчете о суде над Гитлером:

«В ходе его заключительной речи он стал говорить о генералах Людендорфе и фон Зекте; в такие моменты он стоял по стойке смирно и выкрикивал слова «генерал» и «превосходительство». Для него не было разницы, что один из генералов был на его стороне, в то время как другой, фон Зект, главнокомандующий рейхсвера, был его врагом; он полностью отдался удовольствию произносить громозвучные титулы. Гитлер ни разу не сказал: «Генерал Зект», он говорил: «Ваше превосходительство, герр генерал-полковник фон Зект», позволяя словам таять на языке и смакуя их привкус».

Многие другие информаторы также комментировали стремление Гитлера использовать полные титулы. Как бы там ни было, можно допустить, что это заметная черта его характера, которая становится все менее явной по мере его продвижения вверх, но, однако, не исчезает.

Фюрер также неуютно чувствует себя в компании дипломатов и, по возможности, избегает контактов с ними. Фромм описывает его поведение на дипломатическом обеде следующими словами:

«Гитлер был скован, неуклюж и угрюм. Фалды его фрака смущали его. Снова и снова его рука искала ободряющую поддержку портупеи. Каждый раз, когда он не находил этой знакомой прохладной и бодрящей поддержки, его беспокойство росло. Он мял свой носовой платок, дергал его, сворачивал, – это была явная боязнь сцены».

Гендерсон пишет:

«Я всегда буду сожалеть, что мне ни разу не удалось изучить Гитлера в его частной жизни, ведь это дало бы мне шанс увидеть его в обычных условиях и поговорить с ним, как мужчина с мужчиной. За исключением нескольких коротких фраз при случайных встречах, я никогда не общался с ним. Он не посещал неофициальные вечеринки, на которых могли бы присутствовать дипломаты, а когда мои друзья пытались организовать их, он всегда отказывался встречаться со мной на основании прецедента… Но он всегда выглядел застенчивым, когда ему приходилось развлекать дипломатический корпус, что обычно случалось три раза в году».

Гитлер также нервничает и имеет тенденцию терять самообладание при встречах с журналистами. Будучи гением пропаганды, он понимает мощь прессы в формировании общественного мнения и всегда на церемониях обеспечивает корреспондентов привилегированными местами. Однако когда дело доходит до интервью, он занимает оборону и требует, чтобы вопросы подавались заблаговременно. Когда же интервью имеет место, он в состоянии контролировать себя, так как у него уже готовы ответы. Даже в этом случае он отказывается отвечать на дальнейшие вопросы, незамедлительно принимаясь за обширные рассуждения, которые иногда переходят в тирады. Когда он иссякает, оканчивается и его интервью.