Олег Табаков - Мечта о театре. Моя настоящая жизнь. Том 1

Мое «позорное шестилетие» ознаменовалось довольно серьезным обновлением «Современника». При моем активном участии в театр был принят целый ряд молодых людей, которых, как мне казалось, явно не хватало и чье отсутствие тормозило наше дальнейшее развитие. Это были Фокин, Райкин, Неелова, Поглазов, Сморчков, Богатырев. Чуть позже был взят режиссер Иосиф Райхельгауз. Стремительно и много работая, молодежь заявила о себе в первые же два-три года. Фокин ставит спектакли «Валентин и Валентина» по пьесе Рощина, потом «Провинциальные анекдоты» Вампилова, потом свой знаменитый студийный спектакль по рассказу Достоевского «Сон смешного человека» – «Записки из подполья», ставший в ряд наиболее значимых в той Москве. Смелая, честная, бескомпромиссная и явно обгоняющая время работа, где замечательно играли Костя Райкин, Лена Коренева и Гарик Леонтьев. Если говорить о методологии воспроизведения живого человеческого духа, это был один из самых высоких ее образцов. Потом Валера Фокин ставил «Не стреляйте в белых лебедей», «С любимыми не расставайтесь». Для молодого Фокина я всегда старался организовать «зеленую улицу». И не ошибся.

Все это было моими радостями директора и актера театра «Современник».

Мы без устали приглашали известнейших режиссеров и литераторов, приносивших с собой свежие идеи для развития забуксовавшего театра. Активное и серьезное участие в этом процессе принимала заведующая литературной частью Елизавета Исааковна Котова, человек, которому театр во многом должен быть обязан полноценным репертуарным движением той поры.

В это время вроде бы и провалов у нас как-то не случалось. С каждой работой театр что-то добавлял. Какие-то премьеры проходили тише, какие-то звонче, но зритель ответил признанием – значит, дела обстоят нормально. Хотя и тогда были спектакли, которые меньше посещались.

Спектакль «Тоот, другие и майор», поставленный Аловым и Наумовым, был отмечен на венгерском фестивале. Я играл там довольно эксцентрическую, сюрреальную роль Майора. Позднее я еще расскажу о ней.

Георгия Александровича Товстоногова мы пригласили ставить спектакль «Балалайкин и К°» по «Современной идиллии» Салтыкова-Щедрина. Для написания пьесы ангажировали Сергея Владимировича Михалкова. За роль Балалайкина я получил, пожалуй, не меньше лавров и зрительского одобрения, чем когда-то за «Третье желание».

Пьеса американского драматурга Дэвида Рэйба «Как брат брату» в оригинале называлась Sticks and bones – «Палки и кости». В «Современник» она попала следующим образом. Я был в Америке и познакомился с Джо Паппом, человеком уникальным, крупнейшим театральным деятелем США. Он продюсировал бродвейские мюзиклы-шлягеры: и «Корус Лайн», и «Иисус Христос – суперзвезда», а на огромные деньги от сборов устраивал Шекспировский фестиваль в Центральном парке, где часть представлений давалась замечательными актерами бесплатно. Эта акция была мощным средством оздоровления американской театральной жизни. После Паппа ничего подобного в Америке не делается. Джо Папп вручил мне пьесу, а в Москве зять Екатерины Алексеевны Фурцевой ее перевел. Ставить «Как брат брату» позвали Анджея Вайду. Честно говоря, я не очень люблю этот спектакль. Мне кажется, многое у меня там было недоделано и я только-только подступал к той жутковатой истории, как брат уговаривал брата покончить с собой: «Ну давай, ты просто начни резать вены – не сразу, не сильно, а так – раз-два»… Но притча явно не была доведена ни Анджеем Вайдой, ни нами, игравшими, до логического завершения. И Игорь Кваша, и я все равно остановились где-то на полпути в изображении этих американских братьев. А играть-то надо было про себя ! Потому что ничем не отличается то, что делали и делают члены американской семьи, от того, что делали и делают члены семьи советской или российской.

Большое удовольствие доставил сам факт общения с этим удивительно талантливым, интеллигентным, прекрасно воспитанным, «гжечным» человеком – Анджеем Вайдой. Редко с кем работа бывает такой душевно легкой, не таящей в себе никаких Сцилл и Харибд…

Успех сопутствовал спектаклю «Двенадцатая ночь», который я, будучи вице-президентом комитета «Театр и молодежь» Международного института театра, попросил поставить президента комитета Питера Джеймса. Оригинальный перевод шекспировской пьесы по нашей просьбе сделал Давид Самойлов. Телеверсию этого спектакля видели, кажется, все.