Константин Купервейс - Людмила Гурченко. Золотые годы

А утром стук в дверь.

– Мы уезжаем. Спуститесь, пожалуйста, проводите нас, – сказала Мария.

Мы спустились. Мальчики стоят печальные. Вроде знакомы один день, а расставаться грустно. И вдруг Мария подходит ко мне и, глядя прямо в глаза, говорит:

– Поехали со мной! Поехали в Италию! Мы с тобой прекрасно можем работать вдвоем, мы чувствуем друг друга. А там и оркестр соберем! Поехали!

Мне 36 лет. Я был настолько ошарашен этим предложением, даже не могу объяснить, что происходило у меня в душе. И дело вовсе не в чувствах, которые еще не проснулись, а в этом бурном порыве красавицы Марии!

– Поехали!

– Не могу! – тихо ответил я.

– Тогда прощай! – бросила она и быстро села в машину, где уже ее ждали партнерши, и рванула с места так, что мы оказались в облаке пыли. Вот и все.

В самолете в Гамбург меня угнетала несправедливость Люси по отношению ко мне. Ну почему так? Когда мне улетать и все так серьезно, великий праздник, да еще в ФРГ, я не готов, прошу: «Поехали, пожалуйста, поехали домой!» – Люся отмахнулась как от назойливой мухи: «Успеешь!» – и все. А когда прилетел, ничего не произошло, всего три слова: «Поехали со мной», как в песне у О. Фельцмана, которую репетировала Люся в ночь моего отъезда: «Три слова будто три огня…»

Когда я приехал домой, Люся, как ни в чем не бывало расспрашивала меня, интересовалась концертом, но расспросы были очень дотошные, что меня насторожило, потому что если она что-нибудь себе нафантазирует, то считает, что так оно и было! Но пролетали дни недели, месяцы, годы, а я иногда вспоминаю улицу и столб пыли от бешеного старта машины с итальянскими номерами…

Но вернемся в 1991 год. Из Канады мы летели долго, с посадкой в Гандере на Ньюфаундленде (Канада). Прилетев в Москву, Люся молча прошла через депутатский зал, а мы с директором встали в очередь с кучей багажа и аппаратуры. Наконец часа через три мы прошли все контроли и досмотры и еле-еле вывезли весь багаж на улицу. Директор вежливо распрощался со мной, поблагодарил «за службу», передал пламенный привет Людмиле Марковне и умчался на встречающей его машине. А я остался на стоянке с кучей чемоданов и тремя ящиками аппаратуры! Ужас! Очень долго упрашивал таксистов и, наконец, на двух машинах я уехал. Про себя я понял, что Люся решила в очередной раз меня унизить и бросила одного с тонной груза. Знай, мол, свое место! Дома она встретила меня холодно:

– Что же ты так долго? Небось директора его пассия встречала, и ты решил с ней еще поворковать? Смотри, тебя не было около пяти часов! – и, повернувшись, ушла в другую комнату. Я даже не знал, что ответить, и промолчал, задохнувшись от негодования и обиды. Через какое-то время Люся появилась, посмотрела на меня и предложила распаковывать чемоданы. Как ни в чем не бывало! А вещей было очень много! И новых, купленных в Америке, и тех, что брали из Москвы. И вроде атмосфера улучшилась, вместе поужинали… И начался новый, самый тяжелый этап нашей совместной, если можно так сказать, жизни.

Заканчивались съемки «Сексказки». Скоро премьера. Концертов у нас с Люсей нет. Да и я уже ни с кем не работаю. Пытаюсь найти солиста, заметьте, не солистку, но уже начинает меняться время, шоу-бизнес переходит в другое измерение. Если раньше публика ходила на концерты и терпеливо высиживала двухчасовой концерт, где не было таких кассовых звезд, как сегодня, но концерт был интересный, с участием артистов разных жанров: фокусников, акробатов, юмористов – и публика всегда оставалась довольна, то в начале 90-х уже начиналось время сольных концертов кассовых артистов-звезд. В общем, я без работы. А в 40 лет, когда ты полон энтузиазма и рвешься на сцену, без работы очень плохо.

И вдруг Люся говорит мне, что хочет поехать в Севастополь на машине и заодно дать там пару концертов. Я тут же связался с Севастополем, и предложение с радостью приняли. И вот мы собираемся на машине в Крым, с концертами. Не могу сказать, что отношения наши улучшились, но какие-то изменения произошли. Люся стала еще более равнодушной, и тем самым ссор стало меньше. Но регулярно мне вспоминались те несколько месяцев, когда мы жили раздельно.

– Как ты мог? Как ты мог? – пафосно укоряла меня Люся. – Но я молчал. Бесполезно было что-то объяснять и доказывать. Но я пишу о реальном состоянии наших отношений и, может быть, кто-то заметит в этом мой раздражительный тон или не очень ласковые фразы, но было именно так. А до этого мы хорошо прожили вместе 17 лет, и только в этот последний год съемок «Сексказки» все пошло прахом.