Борис Фёдоров - Борис Ельцин. Воспоминания личных помощников. То было время великой свободы…

Только несведущий человек не понимает, что существование двух автономных ведомств со сходными задачами не может не нанести вреда делу. С момента создания налоговой полиции налоговые поступления в реальном измерении неуклонно снижались. Процветал и процветает двойной счет «достижений» и взаимное недоверие полицейских и налоговых инспекторов, последние считают налоговую полицию бездельниками.

Есть вопросы к полиции и о количестве расследований налоговых преступлений, «странной» реализации арестованного имущества и т. д. Разговоров о коррупции в налоговой полиции существенно больше, чем о коррупции в налоговой службе.

В налоговой полиции в 1998 году было более 38 тыс. сотрудников, причем 2/3 из них – офицеры в звании старше капитана, включая 120 генералов. Наряду с 180 тыс. налоговых инспекторов (4/5 из них – женщины с мизерной зарплатой) все это создает более чем странную картину. Самая большая налоговая армия в мире и нулевой результат.

Я сразу стал выступать за создание министерства доходов в составе Госналогслужбы, налоговой полиции и комитета валютно-экспортного контроля (ВЭК). Наше реформаторское правительство меня не поддержало. Г.Боос при Е.Примакове добился большего в реализации этой моей идеи. Правда, ГНС пока лишь переименовали в министерство налогов, что не придало ему существенно больше функций.

На меня сразу началась массированная атака со всех сторон в защиту налоговой полиции. Аппарат реформаторского правительства отбрасывал все мои предложения – «согласуйте со всеми заинтересованными ведомствами».

В.Христенко в принципе не брался принимать решения в этой сфере. Подрывную работу активно вела и налоговая полиция, а в Госдуме чуть ли не все фракции (прежде всего коммунисты) как обычно лицемерно заговорили о «подрыве» национальных интересов. Еще раз стало ясно, что наши дела никого не волнуют.

Главный аргумент «против» заключался в том, что налоговая полиция является силовым ведомством и несовместима с гражданской инспекцией (также много говорилось о военном статусе сотрудников, о наличии аппарата следствия и т. д.).

На мой взгляд, все это – надуманный предлог. В других странах можно, а у нас нельзя. Нигде, кроме Италии, ничего подобного налоговой полиции вообще нет. Везде силовыми ведомствами, включая министерство обороны, командуют гражданские лица. У нас же генералы могут возглавлять все, что угодно (от Администрации Президента) до губерний, а гражданских лиц дискриминируют.

На деле, лишив налоговую службу возможности проводить расследования и добывать улики, власти произвели преднамеренную «кастрацию» всей системы сбора налогов. Иначе как сознательным вредительством все это нельзя назвать.

Как-то мне в руки попала полусекретная аналитическая записка, подготовленная юристами налоговой полиции, в которой они обвиняли меня чуть ли не в государственной измене, которая состояла в неблаговидных попытках заставить налоговую полицию работать. Ни больше ни меньше.

Не долго думая я вызвал начальника этого департамента, показал ему записку и прямо спросил: «Значит, это вы меня считаете сторонником снижения борьбы с преступностью и чуть ли не изменником Родины?»

Он смутился – было понятно, что выполнял заказ своего начальства. Тогда я приказал ему готовить бумагу о целесообразности объединения инспекции и полиции, что он и сделал. К сожалению, довести всю эту работу до конца не удалось.

Не так давно, прочитав в «Московском комсомольце», что С.Алмазова сняли за то, что руководимая им служба сильно боролась с налоговой преступностью и получила большие результаты, я рассмеялся. Подобное может писать только небезызвестный Хинштейн.

Вспоминаю, как еще в 1993 году я дал С.Алмазову задание расследовать и выявить хотя бы несколько известных людей, злостно уклоняющихся от уплаты налогов. Было ясно, что необходимо наказать хотя бы нескольких известных, особенно наглых нарушителей, чтобы другим неповадно было. В 1998 году я спросил, как выполняется то мое поручение. В ответ получил невразумительные общие фразы типа: «Мы продолжаем работать».

Максимум, что мне удалось, – получить как члену президиума правительства полномочия по координированию действий налоговой полиции. Это было сделано по рекомендации МВФ, которому надоело спрашивать правительство, когда мы начнем собирать налоги.

Понятно, что это несколько усилило мои позиции и я постоянно требовал от С.Алмазова конкретных результатов. Результатов не было, и я думаю, что он в значительной степени уже не контролировал собственную систему. Она жила по каким-то собственным законам, и сбор налогов в ее интересы уже просто не входил.