Коллектив авторов Филология - Вокруг Чехова. Том 1. Жизнь и судьба

Затем вскоре Антон Павлович уведомил сестру, что он купил в Ялте участок и будет строиться, чтобы иметь место, где зимовать. Участок этот был приобретен далеко от Ялты, бок о бок с татарским кладбищем, весь заросший корявым, выродившимся виноградником. На Марию Павловну, когда брат Антон повез ее туда, чтобы показать ей свою покупку, участок произвел угнетающее впечатление. Как мне говорил живший тогда в Ялте бывший певец оперы Усатов, служивший там по городским выборам, этот участок непрактичному Антону Павловичу просто «всучили». Тогда он не был включен ни в водопроводную сеть, ни в канализацию, и первые три года жизни на нем пришлось довольствоваться дождевой водой, а молодой сад поливали помоями из-под умывания.

Началась постройка. Предполагалось истратить тысяч около десяти, большую часть которых решили взять из кредитного учреждения под залог самой постройки, но, пока дом строился, появились деньги из других источников 98, и на заглохшем пустыре в Аутке по проекту Л. Н. Шаповалова было выстроена прекрасная дача, в которой каждый камень, каждое деревцо говорят о созидательном таланте Антона Павловича и его сестры. Писатель проводил на постройке целые дни. Свозили камень и известку, турки и татары копали землю, а сам Чехов с педантизмом хирурга сажал деревья и с отеческой любовью следил за каждым новым побегом.

В январе 1899 года у Антона Павловича начались переговоры с Марксом о продаже его произведений этой фирме на вечные времена. Переговоры эти закончились тем, что к Марксу перешло все право издания сочинений писателя за 75 тысяч рублей и право на будущие произведения по особому тарифу. К сожалению, уплата этих 75 тысяч была рассрочена на три срока, и Антон Павлович не почувствовал себя богатым. Строился ялтинский дом; были долги, необходимо было рассчитаться с А. С. Сувориным, и от первой получки скоро не осталось ничего. До второй получки пришлось доставать денег под обязательство, и Антону Павловичу стало казаться, что над ним выросла большая фабричная труба, в которую должно было вылететь все его благосостояние.

Дом еще не был готов, а зима 1899 года в Крыму была чрезвычайно суровая. Холод, снег, морские бури и полное отсутствие близких по духу людей утомили писателя. Он стал тосковать. По словам сестры, его неудержимо потянуло на север, и ему стало казаться, что если бы он переехал на зиму в Россию, в Москву, где с таким успехом шли в Художественном театре его пьесы и где все для него было так полно интереса, то для его здоровья это было бы не хуже, чем в Ялте. Но, против воли, пришлось примириться с жизнью в Аутке. А эта жизнь уже и со своей стороны стала предъявлять к нему свои права: как местный житель, он был избран в члены попечительского совета женской гимназии, и при этом еще приходилось выносить и много душевных волнений из-за чахоточных больных, которые со всех концов России стали обращаться к нему с просьбами устроить их в Ялте. А те, которые приезжали сами по себе, были так бедны, что кончали в Ялте свою жизнь в невозможных условиях и в тоске по родине. Приходилось подумать и о них. Антон Павлович хлопотал за всех, печатал воззвания в газетах, собирал деньги и посильно облегчал их положение. Между прочим, он тогда пожертвовал 500 рублей на постройку школы в Мухолатке.

Весною его неудержимо потянуло на север, и 12 апреля он прибыл в Москву, а затем в мае — в Мелихово. В Москве специально для него Художественный театр ставил «Чайку», — он, как говорится, завертелся и сам не знал, что с собою делать.

Уже 15 мая он писал П. Ф. Иорданову в Таганрог: «Я не знаю, что с собой делать. Строю дачу в Ялте, но приехал в Москву, тут мне вдруг понравилось, несмотря на вонь, и я нанял квартиру на целый год, теперь я в деревне, квартира заперта, дачу строят без меня — и выходит какая-то белиберда».

Тем не менее 29 августа Антон Павлович все-таки окончательно переселился наконец в свой собственный дом в Ялте. После этого было продано Мелихово, и мать и сестра отправились к нему на постоянное жительство в Крым. Так в жизни Антона Павловича совершился новый переворот — уже последний в его жизни, лишивший его любимого севера навсегда.

17 января 1900 года, как раз в самый день именин писателя, его выбрали в почетные академики Пушкинского отделения Академии наук. Все домашние обрадовались. Я помню, как наша старая-престарая кухарка Марьюшка, доживавшая свой век на покое у Антона Павловича в Ялте, когда я приехал туда, вышла из флигеля и многозначительно мне сказала: