Джон Уайзман: Воин-разбойник

Ледяной поток ударил по мне, когда затемненный самолет исчез над головой. Я посмотрел вниз. Ничего. Почти четыре мили до земли — слишком далеко, чтобы что-то разглядеть или услышать самолет.

Я огляделся вокруг. Ноль. А чего я ожидал? Увидеть своих людей? Это, конечно, тоже было невозможно. Мы не зажигали никаких огней, не несли ничего отражающего свет, все были одеты в темный камуфляж из «тигровых полос», невидимые в темноте над нашей целью, островом Вьекес в Карибском море, далеко внизу.

Я сжал кулак и с молчаливым торжеством приподнял локоть.

Да! Прямо сейчас! Первые восемь секунд операции прошли абсолютно гладко. До сих пор мы шли с опережением графика.

Я проверил высотометр на запястье и потянул за шнур. Я почувствовал, как купол скользнул из ранца и ушел вверх.

Меня рвануло к небу за лямки, будто на резиновом шнуре, как всегда происходит с парашютом. Потом внезапно и резко развернуло вправо и начал бешено, неудержимо кружить по спирали, приближая к земле.

Вот тебе и идеально. Я поднял голову. Одна из секций небесно-голубого шелкового купола сложилась под боковым ветром. Я потянул за рулевые шнуры, чтобы высвободить ее и наполнить купол воздухом, но не смог этого сделать.

Не помогало и то, что я нес почти сотню фунтов (около 45 кг) снаряжения, пристегнутого к специально спроектированному боевому жилету или закрепленного на моей униформе. Вес был проблемой в разреженном воздухе во время прыжков HAHO – с большой высоты и ранним открытием парашюта.

Большая часть того, что я нес, было смертоносным. В набедренной кобуре лежала сделанная на заказ «Беретта-92 SF» и одиннадцать магазинов — 165 патронов с экспансивными «Гидра Слик», с усиленным зарядом, ручной сборки — они буквально могли снести человеку голову.

На ремне, прикрепленном к моему плечу, был пистолет-пулемет «Хеклер-Кох» MP5 специальной модификации и 600 патронов с экспансивной оболочкой, снаряженных в 30-зарядные магазины.

Кроме этого были и другие вкусности: светошумовые гранаты и шумовые шашки, чтобы дезориентировать плохих парней; стробоскопы и световые палочки для направления вертолетов в зоне высадки, ножницы для резки проволоки и заборов. Кроме того, я прихватил с собой набор миниатюрных средств связи, которые мы разработали — к поясу была прикреплена надежная портативная рация «Моторола» (она использовалась с микрофонной гарнитурой, чтобы мы могли разговаривать во время движения. Никаких шептунов в манжеты рубашки из Секретной Службы).

В правом верхнем кармане моего боевого жилета был спутниковый приемо-передатчик, устройство спутниковой связи размером с сотовый телефон. По нему я мог разговаривать со своим боссом, бригадным генералом Диком Шолтесом, руководителем Объединенного командования специальных операций, который вернулся в свой оперативный центр в Форт-Брегг, Северная Каролина, так же ясно, как если бы был в соседней комнате, а не на удалении почти в две тысячи миль.

Я громко рассмеялся. Может быть, мне стоит позвонить Шолтесу прямо сейчас.

— Эй, генерал, я звоню по поводу небольшой сиюминутной проблемы, которая тут возникла. Дика вот-вот расплющит.

Еще две секции в куполе смялись и парашют сложился пополам. Ладно, значит все испортилось. Нет проблем. Я репетировал этот прием раз восемьдесят — сто во время тренировочных прыжков. Я отцепил стропы, сбросил неисправный купол, а затем перешел в свободное падение. Пятнадцать тысяч футов (прим. 4500 м) и свободный полет.

Через пять секунд я дернул за шнур второго парашюта. Он начал красиво раскрываться. Затем смялся, сложился пополам и скомкался так же, как и номер первый — безумный штопор начался снова.

У меня больше не было запасных парашютов.

Я рвал стропы на всю ширину, выкрикивая ругательства в пространство.

Как это бывает с умирающими, мне стало совершенно ясно, , что я был тринадцатым прыгуном, вышедшим из С-130. Это была плохая шутка над Дикки. Все пошло не так, как должно было случиться. Внизу — там, где я вот-вот разобьюсь в жижу клубничного цвета, находились, как нам сказали, от тридцати до сорока вооруженных террористов, заложник и захваченное ядерное оружие.

Этот тайный воздушно-десантный штурм стал кульминацией пяти месяцев мучительных тренировок по восемнадцать часов в день, семь дней в неделю. Я дико вращался в темноте, потому что ВМФ США, в своей бесконечной мудрости, выбрал меня для планирования, создания, оснащения, обучения и руководства тем, что я теперь считал самым эффективным и секретным отрядом по борьбе с терроризмом в мире — Шестым отрядом SEAL.