Виктор Максимов - Исповедь старого солдата

«Слава героям… С этой земли мы не ушли… Мужеству павших героев… Подвиг ваш бессмертен… Вечная память…»

Памятники, памятники, цветы, добрые слова, самые гуманные: выражение скорби и благодарности за подвиг, за Победу… Они выполнили свой долг, не ушли с этой земли…

Только не хватает одного, для меня самого важного. Они остались в земле, погибшие герои. Но где они, те, кто дал своей смертью жизнь вам, люди, будущему поколению? Где они, воины, погибшие на поле боя, сколько их захоронено с воинскими почестями и предано земле, где их могилы?!

Книга молчит, ответа от власти нет, молчит и нравственная ответственность.

Изольда Иванова, историк, исследователь, в книге «Заслон на реке Тосна», изданной в Санкт-Петербурге в 2008 году, пишет: «…Поставили вдоль дорог ряды стандартных обелисков и забыли о миллионах незахороненных, безвестно павших…»

Все — правда, и ужасно, что молчали об этом. Так жили, разумеется, не все, но немало людей продолжают так жить. Таковы мы есть, и от этого не уйдешь.

Как мне бывает стыдно за мемориальную литературу, за вранье и ложь наших военачальников. Сплошное ура! Только победы под мудрым руководством и угодничество…

Чувствую, как часто звучит в моих мыслях и словах слово «власть». На моем веку она отличалась особой заботой, любовью народу, защите ее от врагов, миллионы их, врагов, советская власть уничтожила еще до войны. Врагов народа уничтожала руками самого народа. Я в те годы только прыгал от радости за уничтожение врагов.

Мысли и рассуждения о власти и народе для меня неизбежны. В моем возрасте, когда за плечами пройдена жизнь, да еще в какие времена. Вариться в одиночку в собственном котле не пришлось: будучи продуктом своего времени, булькался в общем котле. Узок и ограничен был мир, в котором мы жили. Иного образа жизни я не знал, жил этим и, пройдя войну, вернувшись инвалидом, продолжал жить надеждами на светлое будущее, как и большинство моих современников. Все были одинаково равны в восприятии и понимании цели жизни.

Однако перед развалом Союза, тем более после него, стал замечать в лицах, окружающих меня людей, индивидуальность, за которой видится человек, и я как будто стал заглядывать в души людей и понимать, какие они разные. Полагаю, жизненный опыт, перипетии жизненного пути в основном помогли понять человека. Время и жизнь приблизили ко мне человека и усилили к нему интерес. Открытие ворот к душам людей помогло и ускорило пребывание в Германии, общение с немцами в стране моих бывших врагов.

В первые дни и недели, а потом и месяцы пребывания в Германии, вращаясь среди своих военных соотечественников из Западной группы войск, решая проблемы гуманитарной помощи нашим ветеранам, столкнулся с такой вопиющей бесчеловечностью и непробиваемой бюрократической стеной армейцев и власти. От этого мне было очень тяжело. Спасение гуманитарной акции пришло от немцев. Не от власти, а от людей, с помощью которых и начался активный рост нашей деятельности: человека из Западной Германии, чиновника высокого ранга господина Хобаха, из города Эсслингена, Ханнелоре Дандерс, доктора Зюсса, Зигфрида Циллера; старые немецкие солдаты подарили нашим ветеранам здоровье, продлили их жизнь, навели мосты дружбы между бывшими врагами.

Так пришлось на старости лет в тяжелое время для России увидеть в новом ракурсе наших ветеранов и отдать должное немцам: их способности общаться, чувству гуманности, пониманию своей роли и места в общественной жизни, объективной оценке прошлого своего народа, покаянию и признанию вины перед историей…

Понять эту взаимосвязь помогли встречи с людьми, представителями власти, с президентом Германии, которому вручил обращение ветеранов войны «XXI век — век без оружия и войн» к мировой общественности.

Мои года стали заполняться людьми, их нелегкими судьбами и селиться в сердце старого солдата с тревогами, заботами и болью в душе. Оказалось, что прошлая война, горе и страдания людей снова возвращаются ко мне, и уйти от этого уже невозможно. Погибший солдат в войне беззащитен. Маршал Жуков в последнем издании своих мемуаров признает свою вину и кается в принятии решения о штурме Берлина через Зееловские высоты. Через десятки лет все же, ближе к концу жизни, признал и взял вину на себя за «…большие неоправданные потери в людях…»! Позднее в этом раскаялись и генералы, участвовавшие в Берлинской операции.

Если иметь в виду трагические ошибки советской власти, допустившей неоправданные потери, смерть миллионов людей, а затем и скрытие гибели солдат и офицеров, получается, что спросить уже не с кого. Пусть так — нет в живых виновников, но признать вину тех людей и власти, пусть и запоздалую, необходимо. Сделать это обязана власть сегодняшнего дня. Я так думаю.