Егор Парфенов - Мой Совет

Есть директор — железный мужчина военной выправки и такого же мировоззрения. Про таких говорят «статусный». Три бриллианта в обручальном кольце и серые, ледяные глаза в золотой оправе. Он эту школу сделал, и ей же 27 лет управляет. На год больше Лукашенко. Вокруг него — тёти замдиры, которых много. Хотя, конечно, они не заместители. Почему? Просто он не заменим. Ну, по крайней мере, все в этом уверены…

Лицей — зрелая автократия. Директор — настоящий «мужик», принимающий все решения. Конечно, у него есть замы. Один из них — по воспитательной работе. Точнее, она. Это учительница русского языка и литературы. Ей на тот момент и «принадлежал» Совет Лицеистов. Что это такое? Кружок массовиков — затейников, наряжающих школьную ёлку на новый год и организовывающий никому не нужные мероприятия. В него обязаны были входить представители от каждого класса. То есть, минимум 16 человек. Шестнадцать расстрельных позиций. В принципе, представитель от нашего выбирался чуть ли не русской рулеткой. Да, кто-то не хотел быть бесплатным «бэлбоем», поэтому прикрывался учебой, кто-то терпеть не мог эту женщину-замдира, властвующую там, и тоже прикрывался учебой. «Нам некогда, мы учимся». И не поспоришь…

Совет был руками и языком администрации. Вернее, так я его тогда видел. Что-то придумывалось сверху, спускалось вниз, к делегатам, которые уже разносили «высшее повеление» в свои классы. Как к любым повелениям, к «инициативам» Совета на местах относились ужасно. Часто не понимали, зачем им, условно, наряжаться в костюмы и трясти маракасами на сцене САФУ. Нет, ну правда, зачем?

Где в этой схеме обычный школьник? В какой момент спросили его? Да не спрашивали. За подростка решили, что завтра он трясет маракасами: «ты попал в лучшую школу региона, дружочек, так что возражения не принимаются». Собственно, как и предложения. Если у вас есть идея о том, как улучшить место, в котором 500 человек 6 дней в неделю проводят по 6 часов своей жизни — это никому не интересно. Тебя никто не спрашивал. Элементарно не к кому идти. Классный руководитель занят другим, а «владычица Совета» — тем более. Максимум ты расскажешь друзьям на перемене. Они оценят задумку и забудут на следующей пятиминутке. Крутая, реально полезная вещь не то, что не будет осуществлена, ее просто никто не произнесет вслух. Лицей стоит на кладбище. Кладбище нереализованных идей и сердец. К сожалению, не только он.

Разумеется, это нужно менять. Но как? Как создать самоуправление? Тогда я подумал, что есть одно красивое решение: перестроить уже имеющийся Совет. Сделать из неприятного нисходящего фонтанчика систему, работающую в двух направлениях. И вверх, и вниз. Сделать из Совета сердце, качающее кровь идей и инициатив снизу вверх и сверху вниз. Такой мостик между администрацией и простым школьником. Своеобразный школьный парламент что ли. Площадка для диалога между «власть имущими» и теми, кто учится и работает здесь каждый день. Амбициозно? Возможно.

Для того, чтобы провернуть это, недостаточно желания. Чтобы к тебе прислушались — нужен политический вес, авторитет. Вряд ли директор рассмотрит твое сногсшибательное предложение, даже если у тебя будет железная аргументация.

Для понимания скажу, что в сентябре меня не знал никто. И тут, понимаешь, этот «no name» собирается учить нас, как строить школу?! Нет. Даже самая лучшая идея нуждается в авторитетной протекции.

Мы — Homo Sapience. Это бинарная номенклатура, которую придумал Баугин, а мы все думаем, что Карл Линней. Просто он был авторитетнее. И такая ситуация повсюду.

Странно говорить о реформах того, с чем ни разу не соприкасался. Поэтому стало ясно, что, прежде чем болото осушить, нужно замочить в нем ноги, пробить склизкое илистое дно. Но внедриться и «не отсвечивать» — неправильный план. Нужно зайти и запомниться с первого слова. Почему? Тот, кто хочет взобраться на олимп, должен делает это быстро. Да и к тому же, у меня был лишь год.

В лицее много военщины. Отпечаток директорского прошлого. Так, например, пожилая вахтерша для него — пограничник, а дети-дежурные — личная жандармерия. Существует целый «институт» дежурства, то есть принудительной службы для поддержания порядка. Все классы строго по расписанию несколько раз в год надевают галстучки и оказываются «по другую сторону баррикад». Конечно, это ни у кого не вызывало рвения. Мало кто хочет простаивать все перемены на коридорах, шпыняя товарищей.